Господи, да по сравнению с Шатким рынком родной Агатин ма’Риалле – просто тихая захолустная лавочка! Во-первых, больше всего на свете Агата боится, что разойдутся древние, явно много раз чиненные швы, соединяющие гигантские куски толстенной ткани – из нее сделан пол рынка, растянутый сотнями канатов между террасой Слабых и Треснувшим балконом. Во-вторых, народу тут столько, что Агата с Джиной еле проталкиваются сквозь толпу, а вся толпа серая, серая, серая, потому что одежду вяжут и ткут из некрашеной муриошьей шерсти, то потемней, то посветлей, но все равно серой, и пальто Джины почти не отличается от всех других пальто и свитеров, шалей и накидок. А в-третьих, у крошечных лавок, сложенных из дерева, осколков камня и костей муриоша, почти нет вывесок: кому надо, тот знает, куда идти. Агате очень-очень надо, но как понять, в каком из углов рынка стоит книжная лавка и где тут вообще угол? Проще всего было бы сбежать от Джины прямо сейчас, добраться до конца подвесного пола и обойти его от угла до угла по краю, сколько бы времени это ни заняло, но Агату мучит совесть: у нее полон рюкзак костяных ложек, вилок, ножей, булавок для волос и прочего товара, а Джина с ордерро Шейсоном пожалели ее и позаботились о ней…

– Стоп, – вдруг говорит Джина, – и они останавливаются перед неказистой лавчонкой, в стенах которой и камней-то почти нет – одни деревяшки да кости.

Джина отпирает скрипящую дверцу, и они протискиваются внутрь – тут в полутьме разложен Джинин товар. В лавке очень чисто, и будь это любой другой день, Агата восхитилась бы тем, как аккуратно и ловко здесь все устроено, но сейчас у нее еле хватает терпения дождаться, пока Джина вытащит все принесенное из рюкзака. Как только Джина отворачивается и начинает раскладывать товар на прилавке, Агата осторожно подбирает с пола рюкзак и тихо-тихо пятится к двери.

– Куда это ты? – заметив эти маневры, спрашивает Джина. – Давай-ка займись вилками и ножами, а я примусь за булавки – они сами себя не разложат.

– Простите меня, – тихо говорит Агата.

– Чего это ты? – подозрительно спрашивает Джина, но Агата уже выскакивает за дверь, успевая только крикнуть напоследок:

– Простите меня! Пожалуйста-пожалуйста, простите меня и спасибо вам! Спасибо вам огромное за все!..

Агата бежит и бежит, проталкиваясь сквозь толпу, а края рынка все не видно. Особенно обидно, что Агата даже не знает, бежит она в сторону книжной лавки или от нее. Можно было бы, конечно, просто спросить, где тут книжная лавка, но рынок полон ордерро – вдруг им не понравится, что маленькая девочка бродит по рынку одна? Наконец Агата решается и подходит к старой-старой торговке вязаными носками – та выглядит так, словно ей совершенно все равно, кто тут бродит и зачем.

– Вы не подскажете, где тут книжная лавка? – вежливо спрашивает Агата.

– Возле лавки древностей, – отвечает старуха едва слышно.

Лавка древностей! Раньше у Агаты от одних этих слов сердце бы замерло, но сейчас у нее другие задачи.

– А где лавка древностей? – осторожно спрашивает она.

– Возле лавки с игрушками, – шелестит старуха.

«Какое-то райское место!» – думает Агата, но ей не до игрушек.

– А где лавка с игрушками? – спрашивает она терпеливо.

– Что-то ты много вопросов задаешь, девочка! – вдруг очень громко говорит старуха грудным голосом, и стоящий поблизости человек в синем свитере с красной надписью «ордерро» на груди резко оборачивается и смотрит на Агату.

– Эй! – говорит он. – Да ты девочка, которую приютил ордерро Шейсон! Что ты тут делаешь одна? А ну стой на месте, я отведу тебя домой!

И тогда Агата бросается бежать – бежать со всех ног,

и чертов ордерро несется за ней, расталкивая покупателей и торговцев. Пол рынка пружинит, Агата страшно боится попасть ногой в дырку шва и поэтому то подпрыгивает, то переходит на мелкую рысцу, рюкзак бьет ее по спине, но ордерро не отстает, и тут Агата видит дверцу какой-то узкой лавчонки, протискивается внутрь, проносится между забитых полок, влетает в темную заднюю каморку и забивается в дальний угол между двумя какими-то сундуками. Проходит секунда, и она слышит, как деревянный пол лавки скрипит под тяжелыми шагами ордерро.

– Мне кажется, сюда вбежала маленькая девчонка, – неуверенно говорит тот.

– Никакой девчонки тут нет! – отвечает очень-очень ласковый голос, звучащий так, что Агате немедленно хочется выйти из укрытия и поговорить с этим человеком. «Он не может лгать! – думает она, переводя дыхание. – Значит, он меня не видел. Может, он вообще меня не заметит».

– Куда же она делась? – раздосадованно говорит ордерро. – Что ж, простите, что побеспокоил, майстер Иг.

Пол снова скрипит, хлопает дверь лавки, Агата сидит тихо как мышка, и вдруг очень ласковый голос говорит прямо у нее над головой:

– Вылезай, моя дорогая девочка, вылезай.

Агата видит только черные рабочие ботинки, подол длинного черного платья да концы свисающего почти до пола черного шарфа. Монах святого Торсона! Медленно-медленно Агата вылезает на свет. Щурясь, она говорит монаху с изумлением:

– Вы солгали!

– И ничего ужасного не произошло, – с ласковой усмешкой говорит монах. – Впрочем, вряд ли, моя дорогая девочка, ты предпочла бы, чтобы я сказал правду.

– Спасибо вам большое, майстер… Иг? – смущенно говорит Агата, запинаясь на подлинном имени торговца.

Монах кивает, улыбается, и Агата, как ни странно, понимает, что перед ней очень честный человек и что ему можно довериться. Тогда она спрашивает:

– Майстер Иг, как мне попасть в книжную лавку? Мне очень-очень нужно.

– Куда? – удивленно переспрашивает монах.

– В книжную лавку, – повторяет Агата.

– Ну, раз тебе очень-очень нужно, я тебя провожу, – усмехается монах и идет прочь из каморки. Агата следует за ним в узкую темную лавочку, озирается – и вдруг понимает, что та вся набита книгами!

– Ох! – вырывается у Агаты.

– Устраивает? – смеется майстер Иг.

Агата бросается к полкам. Ох, чего тут только нет!

И «Совершенно честные рекомендации, как сажать и выращивать серую капусту», и «Подлинные инструкции по разведению мясистых голубей», и «Лучший и самый искренний советчик в деле окрашивания монашеской одежды в черный цвет», и… Агата роется и роется в книгах, поднимается по маленьким стремянкам все выше и выше – и вдруг кричит от ужаса: что-то тяжелое планирует ей на спину, она машет руками, стремянка шатается, Агата начинает падать назад, и если бы майстер Иг вовремя не подхватил ее, она бы наверняка свернула себе шею. С колотящимся сердцем Агата смотрит вверх – и видит, что под высоким потолком книжной лавки светятся десятки изумрудных огоньков. Агата передергивается. Ресто!