– Ладно, иди, но слишком не задерживайся – я ужасно проголодалась. Надеюсь, в этой глуши подают не копченое на костре мясо и не змеиный супчик.

– Где же я его видела? – пробормотала под нос Тина, направляясь в ванную. Она сбросила белье, включила воду, встала под душ и закрыла глаза. – Я определенно его видела, не мог же он мне присниться.

Хантеру не понадобилось много времени, чтобы разобраться в причине отказа «шевроле» – полетела свеча зажигания. Пришлось вернуться, взять в мастерской, пристроенной к дальнему концу навеса, новую свечу и снова пробежаться к машине. Ключа в замке зажигания не оказалось. Беспокоить гостей не хотелось, тем более что они наверняка принимают душ, поэтому Хантер решил заглянуть в бардачок. И не ошибся – связка ключей лежала там вместе с салфетками, баллончиком с перечным газом, маленьким фонариком, авторучкой и блокнотом. Прежде чем включить двигатель, он взял валявшуюся на сиденье дорожную карту Флориды. Судя по отмеченному карандашом маршруту, девушки прибыли из Барстоу. Интересно, чем их привлекла такая глушь?

Хантер уже собирался тронуться, когда увидел на заднем сиденье журнал «Блеск». Название было знакомым, но сам он его ни разу не открывал – обычные розовые сопли. Сейчас, однако, его внимание привлекла фотография в верхнем правом углу страницы. Хантер взял журнал. Присмотрелся. С фотографии на него смотрела сегодняшняя гостья, мисс Тина Дефранж.

Вот оно что… Он скользнул глазами по странице. Тина Дефранж вела в «Блеске» целую рубрику, по-видимому постоянную, под названием «Спроси у Моники». Читатели – точнее, читательницы – задавали вопросы, а Тина отвечала. В этом номере вопросов было три: что делать, если твой парень никак не решается перейти от слов к делу; как «прочитать» восточные татуировки; и какие средства для похудания не дают побочных эффектов.

Хантер прочитал ответ на первый и покачал головой.

Ну и ну! Весьма смело и откровенно. Похоже, та еще штучка! Такой палец в рот не клади. Он представил, как кладет палец в рот Тине, и заерзал на сиденье. Черт возьми, да что же это за наваждение?! Бизнес с романом несовместен, как сказал бы Генри. И был бы на сто процентов прав. Так что, приятель, выброси из головы дурацкие мысли и займись делом. Тем более что дел хватает.

Легко сказать. За те считанные минуты, что Хантер вел машину под навес, забирал из багажника сумки и нес их в фойе, он по меньшей мере трижды вспомнил ведущую рубрики и свою клиентку.

Нельзя сказать, что в его жизни не было женщин. Другое дело, что он старался довольствоваться лишь одной их стороной. Получалось не всегда. Секс, как ни крути, тоже общение, а любое общение предполагает доверие, искренность, заботу. Хантер не хотел ни раскрывать перед кем-то душу, ни делиться воспоминаниями или планами на будущее, ни изливать чувства. Такую сдержанность одни принимали за холодность, другие за скрытность, третьи за недоверие. В общем, рано или поздно отношения заходили в тупик.

В фойе он поставил сумки на диван и прошел в кухню. Лиззи возилась у плиты.

– Все в порядке? – спросила она, не оборачиваясь.

– Да. Машину поставил под навес. Вещи в фойе. Ты не могла бы…

– Что? – Лиззи ловко сняла с огня одну кастрюльку и поставила вторую.

– Нет, ничего. – Он повернулся к выходу. Не хватало только гонять Лизу по пустякам.

– Кстати, если будешь заходить к ним, спроси, куда подать – в столовую или в номер. Хорошо?

– Спрошу, – пообещал Хантер. – А где Генри? Что-то его не видно.

– Поехал в город. Вместо меня. За продуктами. Обещал вернуться к трем.

Вот так. У всех дела, а ему заняться больше нечем, как вещи таскать. Что ж, взялся за гуж… Хантер прихватил сумки и отправился наверх. Номер 206. Один из лучших. Интерьером занимался дизайнер из Сарасоты, и работу свою сделал на совесть. Во сколько это обошлось, Хантер старался не думать. За последние полтора года он не только потратил все, что отложил за время службы, но и немалый кредит, взятый в банке под залог самого особняка. Если все пойдет удачно – Хантер постучал по деревянным перилам лестницы, – то первый взнос покроет примерно пятнадцать процентов долга. И, конечно, многое зависело от первого сезона. Он экономил на всем, отказывал себе в самом необходимом, потому что знал – другого шанса не будет. Чудеса случаются только раз в жизни.

Теперь налево. Он остановился у двери, поставил сумку на пол и постучал. Никто не ответил. Постучал еще раз. И снова тишина. Чертыхнувшись про себя, Хантер толкнул дверь и переступил порог.

– Извините, но…

Необходимости в извинениях не было: блондинка лежала на кровати и мирно посапывала. Брюнетки, той самой Тины Дефранж, Хантер не увидел. Постояв пару секунд, он пожал плечами и прошел в комнату. Вот и хорошо. Оставить вещи и потихоньку убраться.

Выполнив первую часть нехитрого плана, Хантер повернулся к выходу, когда дверь ванной вдруг открылась.

– Кейт?

Нечто подобное он испытал в Ираке, когда увидел у себя под ногами вертящуюся гранату.

– Кейт, я подумала… – Тина вошла в комнату, завернувшись в голубое банное полотенце. – О!

Восклицание имело непосредственное отношение к мужчине, застывшему на полушаге посреди комнаты. Тина инстинктивно вскинула руки, слабый узелок на груди распустился, и полотенце издевательски медленно поползло вниз.

Будь на месте Хантера какой-нибудь джентльмен с отполированными вековым воспитанием манерами, он бы отвернулся, закрыл глаза или на худой конец провалился сквозь землю. Хантер джентльменом не был, а потому не сделал ни первого, ни второго, ни третьего. Ошарашенный, он стоял и тупо, как обкурившийся наркоман на луну, пялился на Тину. Полотенце соскользнуло с груди, задержалось на мгновение на бедрах, и словно преодолев сомнение, развернулось и упало на пушистый ковер.

При невысоком росте у нее была едва ли не идеальная фигура: высокая шея, прямые хрупкие плечи, полная грудь, тонкая талия, изящные бедра и длинные, прекрасно вылепленные ноги. Любоваться этим совершенством он мог бы сутки напролет.

– Черт! – от души выругался Хантер, после чего наклонился, подобрал полотенце и протянул Тине. – Извините… я не хотел… так получилось… – Он откашлялся, покраснел и наконец отвернулся. – Я принес вещи…

Наверное, если бы Тина наградила его звонкой пощечиной, прыснула в глаза перечным газом или хотя бы завизжала, Хантер принял бы такой исход. Но она даже не отвернулась. Даже не покраснела. Даже не смутилась. Просто стояла и смотрела ему в глаза. Мало того, в темных глазах цвета расплавленного янтаря прыгали – наверное, ему это только показалось – озорные чертики.

Во рту пересохло. Сердце стучало в ритме тамтама. И все прочее тоже пришло в движение.

– Простите… – Он сглотнул подступивший к горлу горьковатый комок, сунул ей в руку треклятое полотенце, развернулся и чуть ли не выбежал в коридор.

Генри еще раз сверился со списком, который в последний момент сунула ему в карман Лиззи. Вроде бы все на месте, напротив каждого пункта стоял аккуратный крестик. Что ни говори, а армия приучает человека к порядку. Генри прослужил почти тридцать лет и к гражданской жизни привыкал тяжело. Армия – огромный механизм, в котором человек всего лишь винтик, даже если он большой генерал. В мирное время этот механизм работает сам собой. Все действия винтика четко определены, прописаны и регламентированы. Каждая ситуация предусмотрена. Солдату остается только двигаться по графику. Ему не надо ни о чем думать – разбудят, покормят, укажут, назначат, переоденут и уложат спать.