Король вынул из кармана халата колокольчик и позвонил. Клюмс распахнул дверь так быстро, как будто уже держался за ручку.

– Чего изволит Ваше Величество?

– Клюмс! С этой минуты вы выполняете все просьбы и приказы Эге-Ага. Если он захочет, чтобы вы надели свои туфли себе на голову и громко квакали, – делайте. Понятно?

– Да, Ваше Величество!

– Идите! – поторопил их король. – Надеюсь, что хороших новостей осталось ждать совсем недолго.

«Эге… – подумал великий сыщик, выходя из комнаты. – Мне кажется, что Пунь куда-то спешит. А ведь он только что сказал, что не хочет покидать комнату… Ещё одна странность!»

Клюмс закрыл дверь и с готовностью заявил:

– Выполню всё, что пожелаете!

Дракончик представил себе придворного с туфлями на голове, квакающего что есть сил. Почему-то в этой нелепице он не нашёл ни капли забавного. А даже если бы и нашёл, всё равно не приказал бы сделать что-либо подобное. Он прибыл в Лучшеград для поисков короны, а не для того, чтобы ставить брата Клямса в глупейшее положение.

– Отведите меня к главному хранителю, – попросил великий сыщик.

Клюмс обрадовался так, словно Эге-Ага подарил ему драгоценный камень размером с кулак и пообещал завтра вручить ещё два.

– Сию секунду!

Главный хранитель Феб был похож на кузнечика. Худой, с длинными руками и ногами, немного нескладный и одетый во всё зелёное. Если на любом ухе Пуня могло уместиться по два воробья, то на носу Феба – целых три. Ещё у хранителя имелась большая блестящая лысина и грустный взгляд. И Эге-Ага сразу же почувствовал, что Феб непричастен к пропаже короны. Великий сыщик знал: есть такие люди, на которых смотришь – и понимаешь, что они не виноваты.

Первая фраза Феба, впустившего Эге-Ага в особое хранилище, была такой:

– К-клянусь, я не б-брал к-к-корону…

Великий сыщик улыбнулся и ответил:

– Не переживайте, я вам верю.

Хранитель обрадовался до такой степени, что его лысина заблестела ещё больше.

– С-спасибо! А д-д-другие с-с-сыщики смотрели н-на меня т-т-так, б-будто я в-вру. И х-х-хочу вд-д-добавок ук-к-красть д-дворец со вс-с-сем что в н-нём.

– А вы всегда заикаетесь? – спросил Эге-Ага.

– Д-д-да! – сказал Феб. – А с-с-сыщики р-решили, что эт-то от т-т-того, что я в-вру. И д-д-допрашив-в-вали ещё с-с-сильнее!

Дракончик покачал головой, но не стал говорить вслух, что думает о таких умельцах. Хоть бы спросили у кого, всегда Феб заикается или только что начал…

Эге-Ага осмотрел хранилище самым тщательным образом от пола до потолка. Это было помещение с очень толстой, крепкой дверью и прочными стенами без окон. В нём хранилась только корона. Стоящая на специальной подставке под стеклянным колпаком. Дракончик даже применил часть своих инструментов: но бесполезно.

Феб, наблюдавший за работой великого сыщика, грустно сказал:

– К-когда я об-б-бнаружил пропажу к-короны, то н-не заметил в х-х-хранилище н-никаких из-з-з-зменений. Я, к-к-конечно, не с-с-сыщик, но в-всё б-было как в-в-всегда.

«Эге… – подумал дракончик. – Не знаю, сделали ли сыщики Лучшеграда какие-нибудь выводы, но у меня их ровно два».

Само собой, он не поделился своими мыслями с Фебом. Даже если хранитель невиновен, ему необязательно знать, как идёт расследование. А вдруг он ненароком проболтается об этом настоящему похитителю короны?

На всякий случай Эге-Ага состроил разочарованную мордочку и пробормотал:

– Очень-очень жаль, что я ничего не нашёл…

Феб сделал кислое лицо. Он наверняка ожидал, что после осмотра хранилища великий сыщик поймёт, кто же виновен в пропаже короны.

– И что теперь? – уныло спросил хранитель.

Дракончик пожал плечами и ответил:

– А теперь я хочу спать. Уже поздно.

Клюмс проводил великого сыщика в приготовленную ему спальню и показал на длинный шёлковый шнур, висящий возле двери.

– Если что-то понадобится, дёрните за него. Моргнуть не успеете, как я буду к вашим услугам. До свидания!

Клюмс раскланялся и убежал, всё так же подпрыгивая.

Эге-Ага огляделся вокруг и улыбнулся. Рядом с широкой кроватью стояло три бочонка, доверху наполненных огурцами.

Вдруг откуда-то с потолка донёсся голос, от которого дракончик аж вздрогнул. Он не ожидал, что в спальне окажется кто-то ещё. А тем более – на потолке.

– Так это ты – знаменитый сыщик Эге-Ага, о котором болтает весь дворец?

Дракончик поднял голову и увидел… ворону. Только она выглядела как-то необычно. Во-первых, птица была толстой. Во-вторых – разноцветной. В-третьих, ворона просто висела в воздухе со сложенными крыльями.

Эге-Ага пригляделся. Ко всему перечисленному ворона была полупрозрачной, и через неё просматривался потолок. Больше в спальне никого не было.

Тогда великий сыщик сказал:

– Всё может быть! А ты кто?

Ворона плавно слетела вниз и повисла напротив Эге-Ага, разглядывая его.

Потом уважительно протянула:

– А ты не пугливый! Обычно, когда кто-то видит привидение, то бежит со всех ног куда глаза глядят.

– Надо же… – удивился дракончик. – Никогда не встречал привидений. А имя у тебя есть? Или привидениям оно не нужно?

Услышав это, ворона жутко возмутилась:

– Как это – не нужно?! Меня зовут Бу. Точнее – Булябукаррамба, но выговорить имя целиком могли только двое. Мой бывший хозяин и его друг – поэт Рифмель. И то поэт сумел сделать это лишь после того, как я клюнула его в палец. Это надо же – раскрасить кислое зелёное яблоко под сладкое красное и подсунуть мне! Вот и получил… Знаешь, у кого я жила, пока не стала привидением?!

И ворона со странным именем затараторила изо всех сил, рассказывая о себе. Она была привидением уже почти сто лет. Когда-то Бу жила у известного придворного художника по имени Краск де Ляпс. Художник был хоть и талантливый, но чудаковатый. Он считал, что в его мастерской не должно быть ничего тусклого и тёмного. Только яркие краски! Однажды он взял и разрисовал Бу. Левое крыло стало оранжевым, правое – голубым, хвост – зелёным, грудь – жёлтой, спинка – красной. Только голову и лапки художник оставил нетронутыми.