— Вы кто? Я вас не знаю, — прошептала красавица.

— Мы… практиканты, не бойтесь. А почему вы тут, на этом этаже? — я вслед за Эмкой зашла внутрь и осторожно прикрыла дверь.

— Как вы вошли? — девушка будто не слышала нас, — Главная дверь на этаж всегда заперта.

— Ну видимо не всегда…

— И вы не работаете здесь? — мне показалось, или в ее голосе появилась надежда?

— Нет, просто пришли на практику.

Девушка вдруг вскочила и подбежала к нам, вцепилась в мое плечо и я, грешным делом, испугалась. Не зря же ее держат на этаже для буйных, взаперти… И если уж на втором такие странные обитатели, которые могут вот так, ни с того ни с сего биться головой о пол, то, что может сделать эта?

Зато Эмка не растерялась, мягко приобняла сумасшедшую и аккуратно отцепила от меня.

— Помогите, помогите мне. Я… меня насильно держат здесь. Я что-то должна вспомнить…

— Кто вас держит насильно?

— Муж. Он уверяет, что я больна, но я не больна. Пожалуйста…

— Успокойтесь, — говорила в основном я, пока Эмка гладила несчастную по плечу, — успокойтесь пожалуйста. Как вас зовут?

— Вера. Вера Михалюк, мой муж известный в городе бизнесмен. Ну вы понимаете… но я не его жена, вы мне верите?

— Конечно, конечно… ваш муж бизнесмен, но вы не его жена.

— О господи, вы не так меня поняли… о, там кто-то идет. Уходите. Прошу вас. Они убьют меня, уходите. Я не Вера. Запомните. Не Вера!

В коридоре послышались голоса, мы с Эмкой дождавшись, когда они стихли, аккуратно выглянули за дверь.

— Вернитесь за мной, умоляю, — прошептала девушка и, заплакав, прикрыла за нами дверь.

Тихонько, насколько это было возможно, мы дошли до выхода и… вуаля! Ну почему сразу нельзя было посмотреть на это, а?

Замок на двери оказался не обычный, а чипированный. Вот засада, попали, так попали. И как нам теперь выбираться? Эмка приложила палец к губам и потянула за собой. Прямо напротив двери оказалась кладовка, правда втиснуться туда оказалось весьма проблематично. Особенно подруге.

И как долго нам теперь тут сидеть? А что, если нас обнаружат? И как успокоить все нарастающую тревогу и панику?! Ну, Эмка!

Кто-то входил и выходил, но дверь открытой больше так и не оставили.

Через пару часов я поняла, что если сейчас же не попаду в туалет, то… думаю не стоит объяснять, что тогда может произойти. Эмка прошептала, чтобы я еще немного потерпела, мол, еще чуть-чуть и все получится. Что это за волшебное «чуть-чуть» она затруднилась ответить, а потому я логично поинтересовалась: не проще ли получить нагоняй от сотрудников? То, что мы практиканты им знать вообще не обязательно. Сбросим халаты, скажем, что просто заблудись.

— Ага… нам потом еще сюда не раз приходить.

— Ну пусть в халатах, тоже скажем, что заблудились… выговор нам, конечно, влепят, и Петрович будет орать, так, что уши в трубочку завернутся. Ну и пусть. Это лучше, чем умереть тут от разрыва мочевого пузыря, — ворчливо шептала я.

В кладовке было ужасно тесно, я стояла буквально на Эмке, которая в свою очередь стояла на ведрах и тряпках.

Внезапно совсем рядом мы услышали шаги и тут в каморку вошла санитарка. Я даже понять ничего не успела, как сильные руки Эмки буквально вжали меня в дверь. Санитарка схватила что-то с пола и, выругавшись, вышла из кладовки.

Спустя минуту Эмка прошептала:

— Пора.

— Куда? — так же тихо спросила я, но она лишь помахала перед моим лицом синим ключиком.

Спрашивать откуда сие добро, мне показалось неразумным, не время, а потому я, возрадовавшись, буквально вылетела в коридор. Хорошо хоть там никого не оказалось в этот торжественный момент. Эмка ловко отперла дверь, и мы пулей вылетели на лестницу. Так же быстро спустились вниз, попутно снимая халаты. В раздевалку буквально влетели, схватили свои вещи и бросились вон из этой больницы.

— Что б я…еще… куда нельзя. Да ни в жизнь! — еле дыша ворчала я, а Эмка улыбалась.

И тут вдруг я вспомнила две вещи: первое — я безумно хочу в туалет и вторая — а что, если там камеры?

Все это я и озвучила однокурснице, на что та лишь отмахнулась.

— Вон забегаловка, туда и пойдем. Заодно пообедаем.

— Ты что… дорого!

— Угощаю. Такое приключение нужно отметить, — ответила Эмка.

— А что насчет камер?

— А… они отключены. Я, прежде чем в психушку соваться, позвонила их секретарю, представилась сотрудником фирмы, с которой они сотрудничают.

Я в шоке смотрела на подругу.

— Откуда ты про фирму знаешь?

— Так это общедоступная информация, — развела своими огромными руками Эмка, — у них прямо на входе табличка с рекламой.

— И что ты их спросила?

— Как работают камеры? Не подводит ли техника?

— А они? Неужели прям все взяли и вот так тебе выложили?

Подруга закатила глаза.

— Ха… еще бы. Сказали, что второй день оборудование барахлит и, между прочим, очень ругались на меня. Мол, на втором и третьем этажах камеры не работают, а мы все не приходим. Прикинь?

Да уж… как все оказывается просто.

Ну Эмка, ну красотка! Да я бы в жизни до этого не додумалась.

Через десять минут мы уже сидели в кафе, пили кофе и обсуждали происшествие в больнице.

— Как думаешь, она и правда сумасшедшая? — наконец спросила я Эмку.

— Не похоже. Если честно, я мало сумасшедших видела, и те, что сегодня нам показали тоже не очень-то и похожи. А эта девушка тем более…

— Но она несла откровенную чушь. Мой муж, но я не жена… разве это может сказать здоровый человек?

— Так давай узнаем. Как там фамилия этого мужа?

— Михайлов что ли. Нет, Михайлюк.

— Михалюк вроде бы.

— Точно, Михалюк. Она Вера Михалюк. В принципе фамилия не так чтобы распространённая, можно и поискать.

— Вот и займись сегодня. Надо узнать, что это за семейка такая.

Я хохотнула.

— Так у нас что, что-то типа расследования?

— Ну а почему нет? — Эмка заговорщицки подмигнула, и я в очередной раз подумала, что она очень необычная девушка.

Домой вернулась, когда уже начало темнеть. До этого мы три часа бродили по городу. Болтали обо всем на свете и именно Эмке я поведала про предательство парня и подруги.

Та только хмыкнула, уверив, что так же лучше для меня и в общем-то сейчас, спустя время, я была с ней абсолютно согласна.