Получилось как раз наоборот. Это Горесев с первых же минут напустился на Бату, на чем свет костеря его людей за их жадность и корыстолюбие. Хану оставалось лишь оправдываться, виновато жмуря свои узкие глаза, цвет которых так сильно напоминал дедовские.

«Словно в них плещется расплавленное золото», – как-то мечтательно сказала о них одна гао-чанская уйгурка. У Бату тогда не было денег, но ему так понравилось сказанное, что он, не долго думая, отрезал от своего нарядного чапана две пуговицы, сделанных из бирюзы, и подарил ей.

А еще его глаза напоминали по цвету тигриные. Вот только Бату никогда еще не видел, чтобы тигры виновато их жмурили, как сейчас он сам.

Жмурил и даже не помышлял сделать то, ради чего он сюда пришел. А привело его лишь острое желание выхватить из ножен дорогую бухарскую саблю, подарок дяди Тули, мир его праху, и хлестануть ею наотмашь, с такой силой, чтобы брызжущая слюной ненавистная голова немедленно умолкла и вообще, слетев с узких костлявых плеч, укатилась бы в угол пещеры. Желательно, самый дальний, в который не проникает этот тревожный тускло-красный свет, льющийся непонятно откуда. Тогда он сможет не только не слышать проклятия, слетаемые с ее губ, но даже не видеть ее саму, что вдвойне приятно.

Впрочем, после того как гнев Горесева спал и он заговорил нормальным голосом, Бату вновь ободрился. Оказывается, ничего еще не потеряно, хотя и надолго откладывается – аж на целых пять лет.

Если хан придет к нему через это время, то как знать, как знать. Горесев до конца не уверен, но, скорее всего, у них появится еще одна возможность. Повторная. А пока Бату предстоит заручиться поддержкой своего царствующего дяди Угедея, дабы тот, после того как добьет империю Цзинь, помог ему с войском.

А чтобы взор великого каана не привлекла иная, более заманчивая цель, например багдадский халиф и его неисчислимые сокровища, которыми он, по слухам, владеет, вот порошок. Надо только умело подсыпать его время от времени в еду или питье, которые поставят на стол Угедея, и все будет в порядке.

– Если бы ты не ненавидел Русь так же, как я ее волхвов, которых сами русичи называют Мертвыми, то ты вряд ли ушел от меня живым, – строго произнес в заключение Горесев и зловеще добавил: – Но помни, что следующая попытка будет последней. Это просто чудо, что звезды вновь собираются встать в нужный нам круг всего через пять лет. Обычно ждать этого приходится шесть или семь дюжин лет, а то и дольше. Тебе до этого уже не дожить.

– А тебе? – ревниво уточнил Бату.

– Мое счастье, если Мертвые волхвы не поняли, откуда что взялось, – медленно произнес Горесев. – Но даже если и так, то в другой раз они это непременно поймут, и я не думаю, что мне удастся надолго затаиться в этой пещере.

– А я слышал, что их шаманы советуют не противиться и подставить правую щеку, если их ударят по левой, – хихикнул Бату. – Очень удобная вера… для врагов. Лишь бы у моих воинов не устали руки.

– Глупец! – вспылил Горесев. – Когда ты наконец поймешь, что нынешние шаманы русичей тут ни при чем?! И их распятый Христос, возомнивший в своей гордыне, будто он сможет унести на плечах все грехи людей и одной его жертвы достаточно для их искупления, тоже не бог русичей. Он – всеобщий, то есть ничей. Русь же хранят совершенно иные древние силы, гораздо более могущественные, – он перевел дыхание, слегка успокоился и продолжил: – Словом, так. На сей раз ты не просто повторишь попытку прорваться к камню. Помимо этого ты соберешь всех воинов, которых Угедей вручит тебе, и поведешь их на Русь. Только запомни, что их должно быть не меньше десяти туменов.

– Так много?! – широко раскрылись от изумления глаза Бату.

– Это самое малое, – поправил его Горесев. – Даже я, живя в этих горах, знаю, что все княжества Руси ныне объединились. А когда растопыренные пальцы русичей сжимаются в один кулак, поверь, что тут может не хватить и десяти туменов. Какими путями их повести – я тебе скажу потом, ближе к нужному времени.

– Ты хочешь навести морок, чтобы они могли беспрепятственно пройти в глубь Руси, – догадался Бату и радостно улыбнулся, хищно обнажив острые белые зубы.

– Я не бог, а только волхв, хотя и самый великий из ныне живущих, – поправил его Горесев. – Даже моих больших сил едва хватит на то, чтобы сделать невидимыми, ну, или почти невидимыми для врага от силы две тысячи воинов. Да и это потребует всего меня без остатка. Так что твои тумены пойдут открыто. Но я подскажу тебе, как правильно жертвовать слона, чтобы сделать шах и мат королю.

– Э-э-э, – непонимающе уставился на него Бату.

– Да, – вздохнул Горесев. – С этой индийской игрой ты явно не знаком. Но ничего, я научу тебя, как правильно в нее играть. Только игра будет происходить не на доске, а в жизни. Так даже интереснее. Мы с тобой сразимся за черных, но сделаем свой ход первыми. А тех, что погибли, – не жалей. Они были дрянными воинами, которые ослушались своего хана, так что их кровь лежит на них самих. К тому же когда игра только начинается, то потеря одной маленькой фигурки значения не имеет. А теперь иди, и да помогут нам, – он слегка замешкался, искоса посмотрел на Бату и, решив не пугать его лишний раз, изменил то, что хотел произнести вначале: – Да помогут нам наши силы.

Есть, сын, загадка века —

За что считают сладкой власть?

И только мудрость человека

Поможет в горести не впасть,

Едва ее лишится он.

На самом деле горя стон

Сменить на радость бы ему…

Петр Миленин

Успех любой войны, во всяком случае для обороняющейся стороны, во все времена во многом зависел от успешной, а главное, быстрой мобилизации. Если вождь племени сумел заблаговременно собрать своих людей, значит, он сумеет и дать отпор посягающему на его земли. Не удалось это сделать – пиши пропало. Так было, так есть, и так будет. Вячеслав хорошо это понимал и делал все необходимое для того, чтобы каждый знал, куда он должен явиться, если его позовут.

Однако мало собрать людей, дать им хороший меч в одну руку, а щит – в другую. Недостаточно вручить им луки, копья и арбалеты, а на самих напялить добротные кольчуги. Все равно это будут люди, для битвы же нужны – воины. Вячеслав знал и это. Потому дважды в году, месяц-полтора летом и три – зимой, он гонял бестолковых ополченцев в хвост и в гриву, делая из беспомощного стада, которое можно разогнать одними плетями, несокрушимый пеший строй.

Однако нападение зачастую бывает внезапным, ибо неожиданность – половина успеха. Значит, надо заводить разведку. И не только тактическую, которая видит лишь очевидное, поверхностное. Ее мало. Нужна еще и глубинная, стратегическая, в которой должны быть задействованы не простые наблюдатели, а настоящие аналитики. Они должны сидеть в каждой стране, застыв, подобно пауку, почти в неподвижности, ибо их главная задача состоит не в том, чтобы вызнавать факты, но думать над ними, увязывать разрозненные события в единое целое и делать выводы.