неотрывно следовал за Ванеевым и Накано. Никаких действий не предпринимал. Ваши предположения, штабс-капитан? — Афонову подумалось, что вопрос вызван, в первую очередь, полным отсутствием этих самых предположений у Такаги.

— Понятия не имею. — Признался Александр, ущипнув себя за ус. Ему вообще вся эта история казалось бредом чистейшей воды. Ни одной хоть сколько-то вменяемой версии. Любое предположение вдребезги разбивалось о беспощадную логику. — Выяснили, кто это?

— Нет, — японец пожевал губами и с тоскливым видом покосился в сторону окна, — начинаю опасаться, что этот гайдзин появился оттуда же, откуда и Накано с Ванеевым.

Афонов раздраженно фыркнул. То есть, непонятно откуда, непонятно кто… И вообще в итоге выяснится, что у него в кармане какой-нибудь паспорт Французского Халифата, Американского королевства или какой-нибудь другой дичи, которая заинтересует разве что психиатра.

Раздраженная трель телефона прервала нелепый разговор. Такаги, извинившись, поднял трубку. Выслушал взволнованную скороговорку, бросил короткое «Да». Смерил Александра задумчивым взглядом. Штабс-капитан готов был поклясться, что инспектор собирается одновременно выматериться и пуститься в пляс.

— Судя по всему, американец. Его только что арестовали и скоро привезут в отделение.

— Зачем?! — Александр с трудом удержался от того, чтобы обругать остолопа в полицейской форме. Неужели нельзя было продолжить наблюдение? Так хоть был шанс узнать, что белобрысому нужно. Теперь же он будет отпираться, нести всякий бред — и пойди отличи правду от хитрого вымысла. Если допрашивающий знает меньше, чем ничего — ему и под пыткой наврать нетрудно.

— Нет, я не идиот, — криво ухмыльнулся Такаги. Видимо, прекрасно сообразил, какие мысли роятся в голове русского. — Молодчик задержан за попытку убийства и хранение оружия.

— Вот те на… — Только и сумел выдавить из себя Афонов.

— Наши двое ничего не заметили. Белобрысый дождался, когда они зайдут в безлюдный переулок около церкви и вытащил пистолет. На этом его подвиги, собственно, и закончились. — В голосе Такаги скользнула законная гордость за своих подчиненных. Афонов тоже оценил. Скрутить вооруженного преступника так, что возможные жертвы этого даже не заметили — не баранку скушать. Отменная реакция.

Офицер поделился впечатлением с Такаги. Тот поблагодарил, надувшись, словно индюк.

— Андреас Мейер?

Белобрысый сидел, словно на иголках. На лице застыло обреченное выражение. Удивительного мало. Едва ли есть на свете страна, в которой за попытку убийства можно отделаться строгим выговором. Да и наручники, обхватившие заведенные за спину запястья, вряд ли добавляли парню хорошего настроения. Сам виноват, голубь. Афонов, благодаря знанию английского оказавшийся в роли переводчика, ни малейшего сочувствия к преступнику не испытывал.

— Гражданин США, немец по национальности? — Снова уточнил инспектор. Паспорта «американского королевства» у парня при себе не оказалось. Зато наличествовало водительское удостоверение. И, надо заметить, содержимое пластиковой карточки в судьбе американца могло сыграть роль куда более роковую, чем гражданство очередной вымышленной страны.

— Потруднитесь объяснить, почему сей документ значится как выданный в Гонолулу? — Ни одно государство не любит, когда покушаются на его территорию. Япония исключением не была. Страна Восходящего Солнца ни на миг не прекращала грызню с Штатами, которые любыми неправдами пытались вернуть Гавайи под свою юрисдикцию. И тут — такой фортель. Неудивительно, что инспектор сверлил американца мрачным, насупленным взглядом. Это, вполне возможно, юрисдикция даже не полиции, а кэмпэйтай.

Афонов, впрочем, ни на секунду не усомнился, что права эти происхождение имеют то же самое, что и паспорт, возвращенный им консулу. С той лишь разницей, что Россия, даже если ее кто-то и обозвал Федерацией, сама себе уж точно претензии предъявлять не собиралась. А вот Япония за то, что японский Синдзю обозвали старым названием — Гонолулу — могла и осерчать. Благо, было на кого.

— Я буду говорить только в присутствии адвоката, — процедил парень, смерив Александра злобным взглядом. Ну-ну…

Такаги, услышав перевод, ожидаемо озверел.

— Это я здесь решаю, когда, что и в чьем присутствии ты будешь говорить! — Рявкнул японец, бешено вращая глазами. Формально он, конечно, не очень прав. Вернее, совсем не прав. И, окажись на месте Андреаса японец, инспектор бы себя вел совсем иначе. Вот только немец, да еще и с американским гражданством — совсем другое дело. Даже если единственное подтверждение того гражданства — откровенно недействительный документ. Вернее, тем более. Раз документ липовый — бедняга Андреас разом превращается из гражданина недружественного государства в нелегала, связанного с недружественным государством. И не скажешь сходу, какой из этих вариантов хуже.

Ситуация сложилась патовая. Немец и японец сверлят друг друга взглядами, застывшие по обе стороны от арестованного полицейские старательно изображают статуи, Афонов… Афонову хотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. Не то место и не то время парень нашел, чтобы играть в героя. У японцев в наличии имеются черные резиновые аргументы, возразить на которые Андреасу откровенно нечего. И нужно быть ну очень наивным человеком, чтобы полагать, будто эти аргументы на следующем дерзком ответе не будут пущены в ход.

— Рекомендую вам пересмотреть отношение к происходящему, — попытался штабс-капитан исправить ситуацию. Присутствовать при экзекуции не было ни малейшего желания. — Если вы еще не поняли, отвечать правдиво — в ваших же интересах. Так что мой вам совет…

— Да пошел ты, гнида золотопогонная, — злобно процедил Андреас, смерив Александра ненавидящим взглядом.

Смысла сказанного Такаги, конечно, не понял, да и к чему? Достаточно презрительно-злобного тона и вытянувшегося лица Афонова, чтобы понять — ничего приятного не произнесено. Короткий жест — и конвоир срывает с пояса дубинку. По допросной раскатился хлесткий звук — словно плетью щелкнули.

От удара белобрысый полетел на пол, скорчившись, словно недодавленная гусеница. Долго лежать ему не дали — второй полицейский поднял несчастного за волосы и водрузил обратно на стул. Александр с трудом удержался от раздраженной гримасы — избиение беззащитного ему претило. Даже несмотря на профессию. Или — именно в силу профессии.

— Вам знакомы господа Ванеев и Накано? — Поинтересовался Такаги.

— Да. — Самоуверенную спесь с Андреаса как ветром сдуло. Что и требовалось доказать.

— Почему вы собирались их убить?

— Потому что эти мрази того вполне заслуживают, — злобно процедил немец. Глаза инспектора нехорошо сверкнули. Сейчас непонятливый арестант получит еще раз, почти что с тоской подумал Афонов.

— Чем же они вам так насолили? — Поинтересовался штабс-капитан, опередив уже открывшего рот Такаги.

— Не считая истребления моего народа? — В глазах Мейера промелькнуло что-то дикое.

— Что он метет? — Недовольно прошипел Такаги, после того, как Афонов изложил ему мотив неудавшегося преступника. — Американцев вроде никто не истреблял… К сожалению.

— Думаю, он имеет в виду немцев, — поправил Александр. Японец смерил угрюмого арестанта злобным взглядом. Ему явно было до лампочки на дела давно минувших дней. — Вы, молодой