— Ты в этом уверена, Хай Лин? — спросила бабушка, лукаво глядя на внучку и улыбаясь. При этом на ее лице появилось множество морщинок.

Хай Лин прикусила губу и снова покосилась на свиток. Вдруг бумага в ее руках завибрировала, и на ней с металлическим позвякиванием стали проступать смутные линии.

— Ой! — вскрикнула Хай Лин, вглядываясь в рисунок. Линии пульсировали и разрастались, превращаясь во все более усложнявшуюся схему. Они закруглялись или шли зигзагом, а пространство между ними заполняли замысловатые тени. Внезапно Хай Лин поняла, что ей знаком этот ландшафт. Он напоминал город, расположенный вдоль побережья, у самых гор.

Карта больше походила не на простую схему улиц, а на фотографию, сделанную с высоты птичьего полета. Хай Лин могла разглядеть изгибы каждой улицы, крыши всех до единого зданий, даже черно-белую башню маяка — маяка, который девочка сразу узнала.

Она посещала это высокое пропахшее рыбой сооружение как минимум три раза — во время школьных экскурсий. И всякий раз она пропускала мимо ушей половину того, о чем рассказывал экскурсовод: «Этот маяк — одна из старейших построек в Хитерфилде. Он предотвратил несметное количество кораблекрушений и теперь служит фирменным знаком города, привлекая внимание туристов…»

— Это же Хитерфилд! — воскликнула Хай Лин. В этот миг на бумаге появились последние улицы и здания. Глаза Хай Лин автоматически скользнули к ее родной части города. И тут девочка заметила, что одно из строений на карте начало пульсировать, а потом засияло розовым светом.

— Эта яркая точка… — начала Хай Лин.

— Спортивный зал твоей школы, где состоялось ваше первое сражение, — кивнула бабушка. — Это был первый проход. Пожар закрыл его.

Старушка протянула руку, взяла узловатыми пальцами внучку за подбородок и повернула ее нежное личико к своему, отмеченному следами времени. Хай Лин заглянула в бабушкины слезящиеся глаза и увидела в них смесь различных эмоций: любовь, усталость, надежду, тоску по прошлому, но главное — решимость. Даже в тяжелой болезни бабушка оставалась очень сильным человеком. И она будто бы пыталась передать свою силу внучке.

Хай Лин очень хорошо запомнила этот момент… Потому что от следующих слов бабушки девочку пронзил леденящий холод.

— Но другие одиннадцать порталов, — сказала бабушка, — вы должны будете закрыть самостоятельно!

Разговаривая с бабушкой, Хай Лин и не подозревала, что их слышит кто-то еще. Но это были не родители и не одно из тех крошечных созданий из другого мира, которые обитали в комнате Ян Лин и оберегали ее от зла.

Нет, это был Оракул — исполненное благости и мудрости существо. Именно он призвал на службу Стражниц Сети. И теперь Оракул наблюдал за бабушкой и внучкой из Храма Братства, расположенного в Кондракаре — загадочном месте, парившем в самом центре Бесконечности. Храм окружала серебристая субстанция, легче воздуха и прозрачнее воды.

Оракул прогуливался по дорожке, паря щей над поверхностью поросшего водяными лилиями пруда. Похожая на лабиринт дорожка была бесконечной, как и расстояние между чистыми и теплыми водами прувершиной Храма. Стены также терялись где-то в неразличимой дали. Они были покрыты узорами, созданными тысячами художников из других миров. Вся эта красота была естественной обстановкой для того, кто сам нес в мир великое добро и красоту.

Оракул остановился и хлопнул в ладоши. Затем снова убрал руки в широкие рукава своего просторного одеяния. Тибор, суровый старик, который всегда сопровождал Оракула, тоже остановился. Его серебристые волосы и борода доходили до пояса.

Лицо Оракула озарила спокойная улыбка. Он сосредоточился, и в воздухе рядом с ним возникло мерцающее зеленое окно, похожее на экран. Оракул и Тибор увидели в нем Хай Лин и ее бабушку — представительницу сил Кондракара на Земле.

Услышав, как Ян Лин сообщила своей хрупкой, похожей на мотылька внучке о том, что Стражницы должны закрыть все проходы в Сети самостоятельно, Оракул одобрительно кивнул. Хай Лин, хоть и испугалась, но не стала возражать и не выдала своего страха.

«Робкая Тарани или упрямая Корнелия отреагировали бы по-другому», — подумал Оракул. Но эта мысль не омрачила его безмятежный лик, потому что он знал и другое. Вскоре Тарани, Корнелия и остальные Стражницы научатся с готовностью принимать свою судьбу, расценивая каждое новое испытание как возможность развивать свои силы. Он знал, хотя сами чародейки об этом и не подозревали, что магия вошла в их кровь и плоть. Это было их предназначение, их призвание.

Оракул снова взглянул на Хай Лин, с любопытством склонившуюся над картой.

— Но ведь тут не указаны порталы, — обратилась девочка к Ян Лин. — Как же тогда пользоваться этой картой?

Словно высказывая мысли Оракула, Ян Лин ответила:

— Я уже говорила тебе и твоим подругам — со временем вы всему научитесь.

Хай Лин все так же вопросительно смотрела на бабушку. Хрупкая старая женщина склонила к ней седую голову.

«Да, — мысленно обратился к ней Оракул, — можешь открыться ей, Ян Лин. Поведай ей свою историю».

Едва заметно кивнув, Ян Лин подняла взгляд на внучку и заговорила.

— Когда-то, — начала она негромким завораживающим голосом, — задолго до того, как ты появилась на свет, я тоже была Стражницей Сети. И я тоже была растерянна и нетерпелива, как ты.

Хай Лин ахнула от изумления и присела на краешек бабушкиной кровати, отодвинув в сторону драгоценную карту Хитерфилда с двенадцатью порталами.

— Ты тоже была чародейкой? — переспросила Хай Лин.

— Чародейкой? — хрипло усмехнулась бабушка. — Звучит забавно. Но мы не чародейки. И не феи. — Ян Лин взяла внучку за руку и, заглянув ей в глаза, торжественно произнесла: — Мы — Стражницы.

Сияющие миндалевидные глаза Хай Лин округлились.

— Но как бы там ни было, — самым естественным тоном продолжала Ян Лин, — больше я не могу ничем помочь Кондракару. Настала твоя очередь.

«Появление новых Стражниц, — подумал Оракул, — это предзнаменование грядущей борьбы».

Размышления Оракула, как и беседа пожилой и юной Стражниц, были прерваны появлением отца Хай Лин. Он деликатно заглянул в комнату. В руке у него была бутылочка с темной жидкостью.

— Время принимать лекарство, мама, — сказал он с улыбкой, шагнув в спальню. — И, пожалуйста, без возражений! Я сам попробовал — микстура очень вкусная!

— Если она действительно так хороша, — усмехнулась старушка, — тогда почему бы тебе не подавать ее отдельным блюдом в своем ресторане?

— Ну хватит, мам, — пожурил ее сын и занял место Хай Лин на краю кровати. — Ты ведь не станешь капризничать на глазах у внучки?

Ян Лин состроила недовольную гримасу.

— Когда-то я сама кормила тебя с ложечки, мой милый, — шутливо произнесла она. — Но заметь, я никогда не пичкала тебя всякой гадостью!