обруганную мужем женщину средних лет, которая в этот момент курила. Заметив Ли Айцзе, она спросила: «чем болен твой муж?»

«Так диагноза ещё нет, — сказала Ли Айцзе. — Завтра будет томография».

«А что у него не в порядке?»

«Похоже, что лёгкие, — Ли Айцзе повернула кран водонагревателя и, слушая звук воды, с журчанием и бульканьем льющейся в термос, сказала: — Он всё кровью кашляет».

«М-м-м, вон оно что», — мрачно вздохнула женщина.

«У вашего мужа был удар?» — с участием спросила Ли Айцзе.

«Именно. Ещё называется мозговым кровоизлиянием, он чуть не умер. Пока скорая приехала, половина тела уже не двигалась. Потому и характер испортился, чуть что не по нему — сразу на мне гнев срывает, да ты и сама видела».

«Человек, когда болен, всегда нервный, — сказала Ли Айцзе, закрыв воду и плотно затыкая термос пробкой. Распрямившись, она утешительно произнесла: — Ну, поругает пару раз — и что с того?»

«Эх, такое невезение — иметь больного мужа, горькая доля нам выпала, — женщина раздавила пальцами сигарету и спросила: — Ты откуда приехала?»

«Личжэнь, — ответила Ли Айцзе. — Это пару суток езды на поезде».

«Так далёко… — произнесла женщина. — Наш дом в Миншуй. — Оглядев Ли Айцзе, она сказала: — С койки, на которой твой муж сейчас, только прошлой ночью одного вынесли. Всего сорок два было, рак печени, двоих детей оставил и старуху мать, под восемьдесят. Жена его в голос рыдала — так убивалась».

Рука, в которой Ли Айцзе держала термос, разом ослабела, она упавшим голосом спросила: «Скажите, вы думаете, если у человека и правда рак лёгких, его ещё можно спасти?»

«Не хочу накаркать, но рак неизлечим, — заявила та женщина. — Да уж лучше деньги на лечение потратить на прогулки и увеселения. Но ты бы не беспокоилась так. Как знать, может, это и не рак вовсе, к тому же и диагноза ещё нет».

От этих слов вероятные перспективы представились Ли Айцзе ещё более мрачными, сил не осталось не только в руках, но к тому же и ноги обмякли, перед глазами зарябило и закружилось.

«У вас в Харбине есть родственники?»

«Нет», — ответила Ли Айцзе.

«Тогда где ты остановишься вечером?»

«Я останусь возле своего мужа, буду составлять ему компанию».

«Так ты, наверно, не знаешь, что родственникам нельзя оставаться в палате на ночь. За исключением разве что тех, кого допустили сопровождать тяжёлых больных в критическом состоянии. Судя по тебе, у вас в семье не особенно много денег, гостиницу не потянете, лучше уж остановись со мной — всего сто юаней за месяц».

«А что это за место?» — спросила Ли Айцзе.

«Это в двадцати минутах ходьбы от больницы, среди предназначенных под снос домов, хибары вроде собачьей конуры, там, конечно, не развернёшься. Домовладельцы — пожилая супружеская чета, сдают свободную комнату площадью десять квадратных метров. Раньше я жила с той женщиной, у которой муж болел раком печени, как только он умер, она собрала вещи и уехала домой».

«Не хотелось бы злоупотреблять вашей добротой, — сказала Ли Айцзе. — У вас действительно добрая душа».

«Меня зовут Ван Цюпин, — представилась женщина. — Можешь звать меня сестрица Пин».

«Сестрица Пин… — вымолвила Ли Айцзе. — Мою дочь тоже зовут Пин, Фэнь Пин».

Они вдвоём покинули комнату с чайной печью и, пройдя по сплошь покрытой угольным шлаком мостовой, вернулись в больничный коридор приёмного отделения. Они шли друг за другом тяжёлой, усталой походкой. Родственники пациентов непрерывным потоком ходили туда-сюда, наливали воду, выбрасывали объедки. Мусорное ведро в туалете распространяло прокисший запах, бивший в нос.

Как раз когда Ли Айцзе пора было уходить и идти в комнату Ван Цюпин, Цинь Шань вдруг схватил её руку и сказал: «Айцзе, если у меня диагностируют рак, мы ни в косм случае здесь не останемся, это уже сейчас невыносимо, я уж лучше умру в Личжэне, на нашем картофельном поле».

«Глупости!» — Ли Айцзе заметила, что Ван Цюпин смотрит на них, поспешно отдёрнула руку и немного покраснела.

«Не жалей денег, ты должна хорошо есть и устроиться в приличном месте», — настойчиво говорил Цинь Шань.

«Понятно», — отвечала Ли Айцзе.

Домовладельцы, увидев, что Ван Цюпин привела ещё одного постояльца, конечно, чрезвычайно обрадовались. Старая хозяйка торопливо вскипятила чайник воды, помыла пару молодых огурцов и дала им, чтобы они поели их вместо фруктов. Комната была с низким потолком, обе кровати — сооружены из кирпичей, поддерживающих деревянные планки, между кроватями располагался низкий продолговатый прямоугольный стол, покрытый обшарпанной краской, на нём в куче лежали зубные щётки, зеркало, чайные чашки, туалетная бумага и тому подобные вещи. На стене висели несколько старых поношенных платьев, за дверью в тёмном углу находился ночной горшок с деревянным стульчаком. В тусклом свете маломощной лампочки весь этот вид становился ещё более гнетущим.

Ван Цюпин и Ли Айцзе помыли ноги, выключили свет и, лёжа вдвоём во мраке, стали разговаривать.

«Только что видела, с каким чувством твой муж схватил твою руку, у меня аж глаза от зависти загорелись! — восхищённо сказала Ван Цюпин. — Да-а-а, ваши чувства и впрямь очень глубокие».

«Поэтому после того, как он заболел, я мучаюсь больше, чем если бы заболела сама», — шёпотом произнесла Ли Айцзе.

«Да даже до болезни моего мужа у нас и то не было таких хороших отношений — что ни день, то ссоры. Когда он заболел, я всё же поступала как должно, кто же думал, что нрав этого человека будет становиться всё более и более скверным? Я уже три месяца ухаживаю за ним, а его болезнь всё не отступает, денег в доме не осталось ни гроша, в долгах увязли, тоска такая, что я и жить больше не хочу, оба ребёнка ещё не встали на ноги, а свекровь — обжора и лентяйка, постоянно намёками старается задеть меня».

«Вы тоже от земли кормитесь?» — спросила Ли Айцзе.

«А как иначе? Мы же тоже крестьяне. В позапрошлом году муж, когда ещё не болел, с одним человеком совместно организовал маслобойню, заработал несколько тысяч юаней, да всё на азартные игры спустил».

«Так как же ты вернёшь деньги?»

«Я начала подрабатывать в паре мест, — сказала Ван Цюпин. — Каждый день рано утром, в три с небольшим, я прихожу в железнодорожную кассу, становлюсь в очередь и покупаю билеты на спальные места, потом перекупщик даёт мне за это 15 юаней. Днём я обхожу несколько ресторанов и собираю всякие остатки и объедки для свиноферм, это тоже позволяет заработать восемь-десять юаней. Так к концу дня могу