— Она проглотила большое количество какого-то наркотика, — добавил он, — поэтому анализ крови может быть неточным. Я предпочел бы это выяснить. Мы сможем узнать больше завтра утром.

Аннабель кивнула и засунула руки в карманы — холод и усталость начали наваливаться на нее.

— Я спрашиваю себя, что же с ней произошло, доктор. Когда я обнаружила… рану у нее на голове, я почти надеялась, что эта женщина сбежала из психушки… Это бы все объяснило.

Врач посмотрел на нее, потом перевел взгляд на свои ноги и сказал:

— Маловероятно, детектив. Не думаю, что она сама себе это сделала, в смысле, я говорю о ее… — Он показал на свой собственный череп. — В общем, о коже на голове. — Он пытался справиться с замешательством, подыскивая слова, потом продолжил: — Ее изнасиловали. Несколько раз. Заметны повреждения, которые явно наносились подряд в течение нескольких дней. Мы нашли даже сперму.

Аннабель провела рукой по волосам. Не оставалось сомнений, что речь идет об уголовном деле.

— Мы составили предварительный отчет для вашей базы данных ДНК. На ее теле следы многочисленных ударов, оно все в ссадинах и кровоподтеках…

В задумчивости он наморщил нос.

— Что? — забеспокоилась детектив. — Что еще?

— У нее… У нее отметина на левом плече, типа татуировки.

— Хорошо. Может быть, это пригодится нам, чтобы установить ее личность. Завтра сделаем фотографию.

— Нет, это не совсем татуировка. Это знак, сделанный недавно, еще не зарубцевавшийся, он еще кровоточит. Думаю, делал непрофессионал, вероятно, китайскими чернилами и иглой, как в тюрьме.

Лицо Аннабель вдруг потемнело.

— Знак?

— Его нанесли в течение нескольких последних часов, вот что я имел в виду. Это не рисунок, а цифры — очень странно, согласитесь; сейчас я вам покажу, так будет понятнее.

Он взял со стола листовку страховой компании и на ее обороте записал короткую последовательность цифр. Затем протянул бумагу Аннабель:

67 — (3)

Казалось, слабый шум больницы вдруг стал заметнее, резко усилились шепот, шарканье ног по линолеуму и гул работающих электронных аппаратов.

Аннабель прочитала написанное дважды, не веря своим глазам:

— Когда я смогу с ней поговорить?

— Это зависит не от меня. Возможно, завтра.

Она кивнула:

— Поставьте мне стул у нее в изголовье, я посижу с ней до утра.

Ее тон не допускал возражений. Врач пожал плечами и исчез в лабиринте больничных коридоров.

* * *

Жалюзи состояли из тонких пластиковых планок. Они множество раз перепутывались, в итоге превратившись в бесформенный скелет. Зимнее солнце светило внутрь, лаская одеяло своими золотистыми лучиками.

Первый раз женщина с перевязанной головой открыла глаза около шести утра и снова провалилась в сон. Еще раз она проснулась в восемь, а затем в девять и окончательно пробудилась в десять. Аннабель переставала дремать при каждом движении женщины, и, когда их взгляды встретились, она взяла ее за руку. Девушка не произносила ни слова, только плакала. Аннабель увидела, как в палату заходят врач, два санитара и психолог, последний мягко, но настойчиво попросил ее выйти.

Она прислонилась спиной к кофе-машине и так просидела пару следующих часов; в полдень сгрызла сэндвич, разорвав целлофановую упаковку. Все это время она пыталась соединить вместе крупинки той информации, которой располагала, Проявления сексуальной агрессии в Проспект-парке были редки и никогда не выглядели настолько по-варварски. Аннабель вздрогнула и невольно покрылась мурашками. Ей необходимо как можно быстрее поговорить с пострадавшей, задать ей вопросы об этом или этих насильниках.

И ее загадочной татуировке.

Возможно, не зная, как именно выглядит тату, она чувствовала бы себя менее напряженной, но что-то в этих цифрах будило ее воображение. «Ужасно, — думала Аннабель. — Когда собираются насиловать жертву, с ней так не поступают. И тем более с жертвы не срезают всю шевелюру!»

Большинство изнасилований, которыми занимался 78-й участок, представляли собой проявления бытовой агрессии или же совершались людьми, незнакомыми с жертвой. В первом случае пьяный или оскорбленный супруг доказывал жене свою власть, во втором — женщина подвергалась агрессии со стороны мужчины, которого никогда прежде не видела, иногда это была группа подростков, сразу же убегавших с места преступления. Люди часто думают, что насильники ищут сексуального удовлетворения, тогда как на самом деле речь идет о вторичной мотивации. Большинство из них привлекает осознание того, что именно они творят, ужас и мольбы их жертвы, — этой властью они и наслаждаются. В редких случаях дело заканчивается смертью.

Все известные Аннабель дела выглядели одинаково и просто: ярко выраженная агрессия и последующее бегство виновного.

Но никогда еще насильник не держал свою жертву взаперти так долго, чтобы пытать ее и нанести на ее кожу знаки, которые останутся на ней до конца ее жизни!

— Ублюдок, — прошептала Аннабель. — Гребаный ублюдок.

К часу дня ей на мобильный позвонил капитан Вудбайн, дабы расставить все по местам; он без особого энтузиазма отнесся к мысли, что это дело будет вести Аннабель, и в этот момент третий по счету доктор вошел в комнату ожиданий, где она сидела. Ему было около пятидесяти, и выглядел он посвежее двух прежних.

— Я — доктор Дартон, а вы — детектив О'Доннел, не так ли?

— Как она? — спросила Аннабель с ходу.

— Все еще пребывает в состоянии шока, хотя никакая опасность, понятно, ей больше не угрожает. До сих пор находится под действием наркотиков, и мы обработки рану на голове. Речь пока не восстановилась.

Аннабель поднялась со стула:

— То есть она больше вообще не сможет говорить, вы об этом?

— Да, по крайней мере какое-то время. Это результат перенесенного шока. Рядом с ней находится психолог, он работает с последствиями ПТСЗ[6]вот уже несколько лет, хороший специалист, поэтому у нас есть шанс. Однако не стройте иллюзий: на восстановление может уйти очень много времени. Полагаю, вы бы хотели допросить ее, узнать, что с ней случилось?

— Точно. И как можно быстрее.

Врач скорчил гримасу:

— Увы, это не…

— Позвольте мне задать ей вопросы. Может быть, она станет отвечать хотя бы кивком головы. Эту женщину нашли голой, изнасилованной и накачанной наркотиками. Не удовлетворившись тем, что видел ее «во всей красе», насильник искромсал ей череп, срезал волосы вместе с кожей. Плюс к этому еще и татуировка в каббалистической манере и прочие ухищрения, суть которых такова: человек, изнасиловавший ее, хотел, чтобы эту женщину сочли сумасшедшей… Итак, я могу ее увидеть?