— За проезд оплачиваем, — прозвучал настойчиво мужской голос совсем близко.

Я вздрогнула, вынырнула из широкого ворота куртки, пропитанного запахом Макса и едва уловимым ароматом мужского парфюма. Вынырнула и из омута мыслей. В маленькой сумке денег не было точно. Приподнялась над сидением и потянулась к заднему карману ещё прохладных, неприятно облепивших тело, джинсовых брюк. Повезло. Ухватила сложенную, слегка влажную купюру пальцами и протянула её кондуктору. Забрала сдачу. И тут же забыла об этом, переключившись на Макса.

Вопросы крутились надоедливым роем.

Да как Макс здесь вообще оказался?

За что набросился?

Зачем смотрел так, если ненавидит?

И если это была не ненависть, тогда что? Что заставило его так себя вести? Там, у озера, Макс очень меня напугал. Я не ожидала его встретить. Узнавание было мучительно-радостным, но его последующая реакция ударила точно звонкая пощёчина. Я не понаслышке знала, что это такое, и не стеснялась таких сравнений — моя мать иногда позволяла себе подобное. В глазах против воли скопились слёзы, хоть я и зареклась больше никогда о нем не плакать. Но в тот момент…

День с самого начала не предвещал ничего хорошего. Несколько раз в неделю, ранним утром я садилась на старый велосипед, купленный с рук полгода назад, и ехала в «Новый рассвет». Там, в коттеджном поселке с таким светлым названием, находился дом семьи, которая нуждалась в приходящей периодически домработнице на полдня. Были и другие дома, но туда я приходила только если требовалось подменить знакомую, которая меня порекомендовала. Такая подработка очень выручала: во-первых, никто не слонялся рядом и не мешал делать работу, чаще всего хозяева дома просто уходили на время уборки; во-вторых, платили исправно; в-третьих, для человека без профессии, зарплата там была на хорошем уровне.

Вот и сегодня, поспав несколько часов после поздней смены в магазине, пережив встречу с мужем и теми, кто был с ним, я помчалась на эту подработку. Почти добралась до места, до поселка было рукой подать и там бы подобного не случилось, но налетела на выбоину и упала, больно ударив ногу. Из-за спешки не особо обратила на это внимание, быстро отряхнулась и обречённо выдохнула: О нет! Что-то произошло с цепью и остаток пути проделала с трудом: педали не раз прокручивались вхолостую.

Отработав, поехала домой. Нога ныла, небо громоздкими тучами заволокло, и я решила сократить путь вдоль озера. И очень быстро успела об этом пожалеть. Тучи заволокли небо ещё утро, но пролиться решили именно тогда. Хлынул дождь, а велосипед доломался и пришлось катить его рядом по дороге, которая стремительно становилась грязным месивом. Вот тогда-то я и увидела человека, лежащего на каменном выступе. И понеслось…

Автобус быстро преодолел расстояние в несколько остановок, не дав толком успокоиться, и я помчалась домой. Анестетик в виде эмоций перестал действовать, и нога сразу напомнила о себе. До дома дошла прихрамывая. И как только до этого так бодро шагала? И как теперь идти на очередную смену…

Залетев в квартиру, скинула обувь, поставила велик, ставший обузой, в коридор. Сняла куртку, свернула и спрятала в шкаф со своей одеждой в спальне. Как можно глубже. Разделась и побежала в душ. На правой ноге красовался шикарный синяк. Зато только ушиб, а не какой-нибудь перелом, это уже плюс. Ведь надо же стараться находить положительное даже в таком случае.

Горячая, на грани терпимого, вода, смывала утро и начало дня, замазывала душевные раны временным обезболивающим. Это время я бы ни на что ни променяла. Полчаса, в которые меня никто не будет дергать. Ни муж, ни начальство, ни коллеги. Никто. Это маленький промежуток времени, что я могла посвятить целиком себе и своим чувствам. Или избавлению от них. И есть лишь один человек, который никогда меня раздражал, но пока его нет рядом. И нашей встречи я жду сильнее всего.

А пока, в миллионный раз подумав о Максе, спрятала лицо в ладонях. На них до сих пор ощущалось его отчаянное сердцебиение. Что же с тобой стало, Максим?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Короткая передышка закончилась. После душа пообедала вчерашними макаронами, просушила волосы, погладила бежевую рубашку и побежала на остановку, чтобы отправиться в город. Сегодня пятница, надо успеть проскочить до пробок. И на работе будет дикий ажиотаж, а я с такой ногой. Но ничего, справлюсь. И не с таким приходилось сталкиваться. Ведь не будет же этот бешеный день сурка повторяться вечно. Не будет же?

Еще надо будет позвонить Наталии, узнать, во сколько они с Мишей приезжают в город. У меня получилось выделить немного денег на то, чтобы тетя свозила моего сына на море. Любимого, самого дорогого и важного для меня человека, ради которого я вытерплю всё, что ещё придумает подкинуть мне жизнь. Не передать словами, как я волновалась за него в первые дни и как тоскую. Отсчитываю часы до их возвращения.

Я не успела войти в кафе со служебного входа, как встретила Настю, вторую официантку.

— Время пять вечера, а в зале уже не протолкнуться. Все столики до конца смены забронированы. Зато чаевых должно быть нормально, — проговорила она на ходу, закалывая невидимкой отрастающую челку. — Эй, Лиз, ты не заболела? Бледная такая.

— Нет, всё нормально. Не выспалась, — ответила я, чувствуя недомогание. Кажется, это уже давно стало моим привычным состоянием.

— Ты смотри. Тебя заменить будет некому. Держись, — проговорила девушка, покрутилась у зеркала, улыбнулась отражению, оправила жилет и покинула раздевалку.

— Окей, — бросила я вслед удаляющейся спине. — Держусь.

Убрала волосы в низкий хвост, переоделась в черные брюки, облегающую бежевую рубашку с коротким рукавом и черный жилет с карманом. Глубоко вдохнула, настраиваясь на работу. На всякий случай выпила таблетку обезболивающего — вдруг удастся заглушить боль в ноге. И вышла в зал.

Людей и правда было много, и с каждым часом становилось всё больше. Нога ныла всё сильнее. К десяти вечера голова шла кругом, а смена была до двух. Короткая передышка: кусочек пиццы и крепкий чай с сахаром, и снова в зал. Компании всё веселее и пьяней.

Я устало вздохнула, взяла в руку поднос с закусками и постаралась придать налепленной улыбке искренности, когда пошла к столику с четырьмя парнями, явно настроенными хорошенько оттянуться. От выпитого они становились всё громче и смелее. Трое общались между собой, а один всё пытался заговорить со мной. Приятной наружности, но совершенно не интересующий меня ничем. И когда я принесла очередной заказ, поманил к себе.