«Как тебе тогда нравилось это платье, – вспоминали они, глядя в глаза девочке на фотографии, словно та была живой. – Как ты тогда радовалась и гордилась тем, что была на свадьбе, танцевала с женихом и лечь спать разрешили под утро».

Дженни поднялась в свою комнату. Вдоль лестницы висело еще много ее фотографий. Родители не любили семейные фотоальбомы, поэтому украсили снимками стены. Вот девочка на пляже, катается на лыжах, в форме скаута, а вот в своем первом длинном платье, на Гранд-Каньоне, во время урока гимнастики, во время церемонии вручения наград в средней школе, на «дорожке» во время показа мод, организованного в рамках благотворительного вечера местной больницы.

«Боже мой! – подумала она. – Я совсем сошла с ума. Придумываю, что меня украли! Сколько доказательств того, что у меня такие любящие родители: чистая одежда, записка на холодильнике, столько фотографий…»

Тут она вспомнила, какое занятие имела в виду мама – кулинарное. Миссис Джонсон решила, что у них должно быть какое-то общее занятие, и из всех возможных вариантов выбрала украшение тортов. До этого они безуспешно пробовали заниматься вышиванием, созданием лоскутных одеял и вязанием. Мама была уверена, что, как и многие другие женщины, они с Дженни могут найти творческое применение рукам.

Но единственное применение сама девушка пока находила только в том, чтобы красить ногти и набирать телефонные номера.

…телефонные номера…

На пакете из-под молока был бесплатный номер. «Если увидите этого ребенка…»

Она замерла прямо на лестнице и начала медленно крутить головой из стороны в сторону – шея неожиданно затекла, а взгляд настойчиво впивался в висевшие на стенах фотографии. Среди этих не было ни одной из младенчества и совсем раннего возраста. Она уже спрашивала родителей, и те объяснили, что купили фотоаппарат, только когда Дженни исполнилось пять лет.

На самом деле, чтобы сделать фотографию, совершенно необязательно иметь собственный фотоаппарат. Во многих детских магазинах и в самых обычных универмагах работали фотографы.

«Дженни Спринг. Украли в торговом центре в Нью-Джерси в трехлетнем возрасте».

«Должна же я что-то помнить, – размышляла она. – Все-таки у человека должны сохраняться какие-нибудь воспоминания даже из столь юного возраста. В конце концов, Дженни Спринг украли в три года, а не в три месяца».

Она вошла в комнату, которая была самой большой в доме. У каждого из родителей был собственный небольшой рабочий кабинет, а спали они в маленькой спальне, поэтому ей и досталась большая. Дженни всегда с огромным энтузиазмом бралась за какое-нибудь новое хобби, чтобы спустя несколько месяцев к нему охладеть, а потом и окончательно забросить. Полки и стены спальни являлись тому прекрасным доказательством. Тут был плакат с изображением гимнастки в те времена, когда ей нравились кувырки и упражнения. Девушка получала призы за участие в конноспортивных состязаниях – с четвертого класса практически дневала и ночевала в конюшне. Потом решила стать флейтисткой, и на пюпитре, который родители купили на прошлое Рождество, лежали ноты, по которым она уже давно не занималась.

Дженни не разделяла энтузиазма матери по поводу ярких и насыщенных цветов, в особенности красного и синего. Когда ей было четырнадцать, комнату оформили в гамме слоновой кости с добавлением бледно-розового и сиреневого. Покрывало она выбрала с кружевными вставками различных текстур и оттенков. Оно было слишком нежным и тонким, чтобы на нем лежать, поэтому девушка свернула его в трубочку, положила на пол у кровати и легла на шерстяное одеяло темно-розового цвета. Казалось, все тело одеревенело. Матрас под ней прогнулся, а позвоночник так и оставался прямым, как палка. Она приказала себе расслабиться, и постепенно плечи, потом шея и только после этого челюсть немного пришли в себя. И вот наконец все тело легло на пружинистый матрас.

Дженни активно начала перебирать воспоминания, словно карточки каталога библиотечных книг. Ничего нужного в памяти пока не обнаруживалось.

И тут неожиданно она натолкнулась на безумно яркое (совсем не темное или страшное) воспоминание… такое приятное… хорошее.

«Там есть кто-то еще».

Она резко вздрогнула от того, что внутри обнаружила маленькую девочку, которая отчаянно стремилась вырваться наружу.

Дженни облизала пересохшие губы. Тишина в доме показалась ей невыносимой. Она вскочила с кровати, сбежала вниз по лестнице, открыла боковую дверь и побежала в дом семьи Шилдс.

С ними ее семья была в настолько хороших отношениях, что девушка даже не стала стучать в дверь – просто открыла ее, крикнула «Привет!» и вошла внутрь. Миссис Шилдс смотрела сериал «Лесси».

– Не знаю, – произнесла женщина. – Может, конечно, что-то со мной не так, но я обожаю смотреть старые черно-белые сериалы. От них остается чувство полной безопасности.

«Безопасности…» – повторила Дженни про себя.

– Почему ты говоришь о безопасности? – послышался голос Рива, который вошел в комнату с учебником по физике в руке.

Ее удивил непривычный вид друга с учебником в руке.

– Тимми и Лэсси постоянно кого-нибудь спасают: то от лесного пожара, то из болота, то от поезда без машиниста, – ответила Дженни.

– Например, у себя на кухне я точно в полной безопасности, – заявила миссис Шилдс. – Здесь у меня всегда все в полном порядке. Попробуй шоколадное печенье, дорогая.

– Не стоит, – предостерег Рив. – Она добавила туда отруби и овсянку. Тимми никогда не стал бы кормить собаку овсянкой с отрубями, – добавил он, имея в виду героя сериала.

Тем не менее сам он взял пару больших печений и плюхнулся на стул. Рив был одним из тех парней, которые не умели спокойно сидеть, с ним в процессе обязательно что-нибудь случалось. Например, мог упасть, ломая при этом ножки стульев и спинки диванов. Его мама и Дженни были готовы, что он обязательно окажется на полу… Но на этот все прошло гладко.

– Миссис Шилдс, скажите, а давно вы здесь живете? – спросила Джейн.

– Ох, дорогая, всю жизнь. Я родилась в этом городе.

– Я имею в виду дом.

– Двадцать восемь лет. Мы купили его после женитьбы.

– А вы помните, когда мы сюда переехали?

– Конечно. Ты была самой красивой пятилетней девочкой, которая когда-либо жила у нас на Ромни-роуд. А твоя мама была очень строгой. Она на меня сильно повлияла, в хорошем смысле, – женщина улыбнулась, вспоминая прошлое.

– А почему? – спросила Дженни. Она откусила кусочек печенья, но не могла заставить себя его прожевать. Тесто и отруби лежали на языке, грозя встать комом в горле.

– Потому что ты плохо себя вела, – вставил Рив.

Миссис Шилдс с сыном рассмеялись.

– Ну что ты, Дженни всегда была милой, хорошей, послушной и вежливой, – поправила его мама.

«Интересно, почему я была такой паинькой? – думала девушка. – Может, боялась? Если меня украли, я должна была бояться именно их, а не других людей».