Я не о зажиточных. У них все условия – баня, горячая вода, бассейн, шашлык, шампанское! А что делать рабочей молодежи?

Я работал на швейной фабрике наладчиком. Зарплата низкая, «хаты» нет, а объект для секса есть.

В моем цеху восемьдесят девиц, почти все из деревни, кровь с молоком, все торчком. Им тоже нужно! А «хаты» нет. Работали в 30—35-градусную жару, крыша раскалялась, моторы нагревались, духотища! Они раздевались и сидели в трусах и черных лифчиках. Возле каждой стояло ведро с водой, и они периодически обливали себя с ног до головы. От их тел шел пар – а меня бросало в дрожь…

Особенно интересно было подлезать под станок, чтобы починить ремень. Отверткой я щекотал их между ног. Хохот! Многим такая игра нравилась, и они частенько подзывали меня чинить ремень…

А когда мы всем цехом выезжали в колхоз – собирать помидоры, картошку!.. Вот где был секс! На сеновале. Рядом корова – вылупила глаза, смотрит и мычит. Скотина…

У меня была очень красивая девушка, фантастически, и когда я шел с ней по Дерибасовской, все смотрели на нее, – меня тогда еще никто не знал. Потом оказалось, что ее знал весь город…

Девушки встречались с моряками, у которых тоже не было «хаты». Но начиналось лето – парки, пляжи, палатки, музыка всю ночь – все те же Ободзинский, Магомаев, Утесов… Ночное купание…

В тогдашней Одессе было много круизных теплоходов, катеров, лодок. Были курени. Курень – это небольшой домишко на берегу с топчаном, консервами и, конечно, с «крепышом». Владелец куреня был королем. У него был большой выбор. Он с утра ходил между телами (а какие были тела!) и выбирал. Он рассказывал пошловатые анекдоты, покупал девушкам мороженое… И часов в девять, когда солнце садилось в воду, они шли в курень. Включалась музыка… Это могло повторяться хоть трижды в день. И так все лето!..

Особый человек – спасатель. Скольких он спас! У него была закрытая будка на сваях. Весь день его не видно и не слышно. И только часов в шесть вечера:

– Внимание, внимание! Говорит радиоузел пляжа Аркадия! На этом спасение на пляже закончено! Девочки, до завтра!

На пляже можно было найти все необходимое даже в три часа ночи. В кошелках у бабушек было все – выпивка, закуска, подстилки… И, конечно, бабушки предлагали «хату».

Почти все девушки носили легкие платьица, без трусиков, и когда кому-нибудь приспичит – проблем не было. А если трусики и были, то они так просвечивали, что все знали: эти трусики из Сингапура, куда заходила китобойная флотилия «Слава».

Одесситку ты можешь раздеть, снять с нее все, но если ты ей не нравишься, звучит фраза:

– А хуже тебе не будет?!

Что хуже? Почему хуже?.. Это значит – отвали!

Что в Одессе красивые девушки, знают все – и в Америке, и в Египте, и в Турции. Я не был в Бразилии, но когда гляжу на бразильский карнавал, уверен: если бы в Одессе разрешили подобное – Бразилии было бы нечего делать!

Сейчас секс перешел на сцену, в шоу-бизнес. Но что бы они ни обнажали – грудь или попу, как бы они себя ни называли – все эти группы «Кефир», «Ряженка», «Сгущенное молоко», – по сравнению с одесскими красавицами они пэтэушницы.

Зато сегодня секс стал индустрией. В Одессе есть военное училище, где учат арабов военному делу. А в свободное от военного дела время им снимают ресторан в гостинице, запускают туда три-четыре десятка девиц соответствующего пошиба, они едят, выпивают, танцуют, затем их ведут в номера – и так раз в неделю.

Многие наши девушки сделались арабскими женами – кто второй, кто четвертой… И теперь на Аравийском полуострове с тоской вспоминают Одессу, курень, Приморский бульвар, где в парке возле знаменитой Потемкинской лестницы они целовались так, что слышно было на Дерибасовской. По парку ходили милиционеры с фонариками, высвечивали голые попы и кричали: «Шайбу-шайбу!»

Самые удачливые брали палубные билеты на теплоход «Адмирал Нахимов», царство ему небесное, и ходили в Ялту и обратно. Ночь любви! Луна! Вино, музыка! «Нахимов» качался не от волн, а от секса (о котором какая-то тетенька сказала, что у нас его нет)…

Я тоже пользовался этой плавучей «хатой». У меня была швея, красивая и опытная. Мне было двадцать лет – ей пятнадцать. Она была из приличной семьи, родители врачи, и она знала все…

Те, кто был побогаче, брали каюты. Вот где не проверяли паспорта! И ты мог взять с собой кого угодно, даже жену. И семь суток – Ялта, Сочи, Сухуми, Батуми и обратно. Если сможешь… Семь суток не спали, общались, любили. Лучшего места для секса нет!

Но и на берегу, в Одессе, в кустах, на песке любили не менее страстно и темпераментно. А потом бросались в море и, лежа на спине и глядя в звездное небо, шептали: «Господи, как хорошо!»

Вот это Одесса! А вы мне про ваш секс!..

Михаилу Жванецкому в день юбилея

Когда я жил в Одессе, в нашей коммунальной квартире был один телефон на всех соседей, и очень часто я брал трубку, а звонили соседке, соседка брала – звонили нам. Мало того, очень часто из порта (а мы жили рядом с Одесским торговым портом) звонили с криком, с матом. Я отвечал: «Вы не туда попали!» Звонили опять: «Куда сгружать вагоны?» Я снова: «Вы не туда попали!» – и так далее, и так далее. Мне это надоело, а импровизацию я любил с детства. И вот я стал на подобные звонки отвечать…

– Алло, это порт?

– Нет, вы ошиблись.

(Пауза.)

– Алло, это порт?

– Нет.

– Это 15-14-16?

– Нет, вы ошиблись.

– Но это 15-14-16?

– Да.

– Значит, порт?

– Нет, это баня!

– Я тебе пошучу! Мне нужен четвертый причал!

– Четвертый занят, иди на пятый!..

– Алло!

– Да!

– Что «да!»? Куда сгружать апельсины?

– Давай ко мне!

– Куда?

– Ласточкина, девять, квартира один, первый этаж!

– Ты, придурок, плевал я на тебя, я сгружаю!

– Давай!..

– Алло!

– Да.

– Это ты ему сказал сгружать на пятый?!

– Кто это говорит?!

– Диспетчер!

– Вы не туда попали!

– Это 15-14-16?

– Да, но вы не туда попали!

– Алло, это порт?

– Верно говоришь!

– Какой причал?!

– Седьмой!

– Это ты, Ваня?!

– Нет.

– А кто сгрузил апельсины на пятый?

– А что?

– Они все гнилые!