— Но я уже настроился, что он будет у нас жить. И вы тоже этого хотели. Зачем ты дала ему имя? — с сестры Ромка перевел глаза на друга. — А ты, Темка, тоже передумал охотиться?

Артем пожал плечами:

— Да я не очень-то и хотел. Этому занятию надо посвящать много времени, а у меня другие планы. К тому же ты, я надеюсь, не забыл, что осенью я уеду?

— Не забыл, — вздохнул Ромка. — Но я и сам могу заниматься с соколом, без вас. Найду кого-нибудь, кто меня поддержит. Вдруг получится?

Ответа Ромка не получил, так как у ворот притормозила синяя машина, и Катька, стоявшая у окна, с беспокойством проговорила:

— Смотрите-ка, кажется, там мой папа приехал. Интересно, зачем?

Друзья выбежали во двор. Юрий Евгеньевич, широко улыбаясь, открывал калитку:

— Привет, друзья. Катюшенька, здравствуй. Как ты тут?

— Нормально, — буркнула Катька. Она сделала навстречу отцу несколько шагов, но от его раскрытых объятий увернулась и суровым голосом спросила: — А с чего это ты вдруг к нам приехал?

— Да вот, захотел узнать, как ты тут поживаешь, и спросить, не хочешь ли домой.

— Домой? Когда?

— Завтра. В крайнем случае послезавтра.

Катька сникла, как увядший цветок.

— Так я и знала. Что, твоя командировка уже закончилась?

Отец развел руками:

— Почти.

— Но я не хочу отсюда уезжать! Что мне в Воронеже делать?! — Катька капризно затопала ногами и отвернулась, а по ее щекам в два ручья заструились горькие слезы. И чем больше отец ее уговаривал уехать, тем громче она рыдала.

Подошло время ужина, но Катька от еды отказалась и удалилась в сарай. Там она улеглась на сено и продолжала страдать, но уже молча.

Родительское сердце не выдержало. После ужина Юрий Евгеньевич вместе с ребятами пришел в штаб-квартиру, уселся рядом с Катькой на покрывало и погладил дочь по плечу:

— Не плачь, пожалуйста. Ну, если тебе так хочется, можешь остаться здесь еще денька на два.

— На два? — Катька привстала и улеглась снова. — Нет, этого мало.

— Извини, но на больший срок я не смогу задержаться.

— Да, конечно, для тебя твоя работа дороже родной дочери, — всхлипнула Катька, и ее плечи вновь затряслись в беззвучном плаче.

Тимоша, все это время неподвижно сидевший на правой лапе, сменил ее на левую и застыл в прежней позе. Царская птица не снизошла до человеческой суеты.

Юрий Евгеньевич вздрогнул и приподнялся:

— Он что, живой? А я, когда вошел, подумал, что вы где-то птичье чучело раздобыли.

— Что вы! Конечно, живой. Это сокол-балобан, его сегодня Лешка на собачьем пляже нашла, — сообщил Ромка.

— И что же вы с ним собираетесь делать?

— Я хочу, чтобы он остался у нас, а они — нет. А выпустить на волю его нельзя, у него крыло повреждено.

— Мне кажется, его надо отвезти в Москву, в соколиный центр, — вставила Лешка. — Как вы думаете, это хорошая идея?

Юрий Евгеньевич ей ответил не сразу. Он неожиданно задумался, даже глаза прикрыл и после некоторого молчания сказал:

— Пожалуй, я знаю, куда можно пристроить вашего сокола. У меня есть знакомый орнитолог, он как раз заведует питомником хищных птиц на Соколиной горе.

— Что это за гора такая? Впервые о ней слышу! — воскликнул Ромка.

— «Соколиная гора» — это название небольшого, но замечательного заповедника на Дону. По дороге из Москвы мы с Катей можем туда заехать и пристроить птицу. Можете не сомневаться, она попадет в хорошие руки. Уход по всем правилам науки ей обеспечен. Кстати, Катюша, и твоя мечта наконец сбудется, ты увидишь необыкновенно красивые места. Ты ведь давно хотела попасть на Соколиную гору. Ты меня слышишь? — Юрий Евгеньевич тронул Катьку за плечо, но та даже не шевельнулась. — Ты что, не рада? А помнишь, как ты обиделась, когда весной я не смог взять тебя с собой в этот заповедник?

— Хороша ложка к обеду. А сейчас мне и здесь неплохо, — пробурчала Катька и, откинув покрывало, зарылась в сено.

А Ромка встал, потоптался возле Катькиного отца и робко попросил:

— А нельзя ли и нам поехать с вами? Что вам стоит взять нас с собой? Мы посмотрим на этот заповедник, а потом сами домой на поезде вернемся. Ведь это недалеко от Воронежа, да?

Катька от Ромкиной идеи пришла в бурный восторг. Она подскочила, как распрямившаяся пружинка, и обеими руками обхватила шею отца.

— Папа, пожалуйста, очень тебя прошу, возьми нас всех в твой заповедник! Я тогда всегда буду тебя слушаться. И маму тоже, честное слово.

И Юрий Евгеньевич сдался:

— А родители их отпустят?

— Отпустят, если ты попросишь. Сделай это прямо сейчас!

— И с Ниной Сергеевной тоже поговорите, чтобы она приглядела за моим Попкой и Лешкиным Диком, — расхрабрился Ромка.

Катькин отец согласился и на это.

— Чего не сделаешь для любимой дочери и ее друзей? Хорошо, я постараюсь.

— Значит, мы можем готовиться к поездке? Ура! — во весь голос закричал Ромка.

— Не торопись, у вас впереди еще много времени, — напомнил ему Юрий Евгеньевич, но Ромка вприпрыжку помчался собирать вещи.

Ночевать на даче Юрий Евгеньевич не стал и вскоре уехал. Счастливые Ромка с Катькой снова целый вечер гонялись друг за дружкой по дорожкам сада, а Лешка с Артемом, как всегда, расположились на своей любимой скамеечке.

И вдруг из окна гостиной послышался телефонный звонок. Лешка вскочила.

— Я подойду, — сказала она и понеслась к телефону. А когда сняла трубку, брезгливо поморщилась. Звонил Сыч, о котором она и думать забыла.

— Здравствуйте, могу я услышать Олю? — очень вежливо спросил он.

— Услышать можете. Это я.

— А я — тот человек, которому вы дали свой телефон.

— Я узнала.

— Вот и ладненько. Скажи, как к вам подъехать? Мне бы хотелось сначала взглянуть на вашу птичку.

«Понятно, зачем ты хочешь на нее взглянуть. Чтобы оценить ее оперение», — подумала Лешка, и ее всю передернуло от отвращения к мерзкому типу.

— Ты уж нас извини, но мы тебе его не отдадим и не продадим, — твердо сказала она.

Сыч лишь удивился:

— Почему? Или вам деньги не нужны? Я заплачу хорошо, даже больше, чем ты думаешь.

— А я ничего не думаю. Мы уже договорились с одним питомником и завтра повезем нашего сокола туда. Это уже решено.

— С каким еще питомником? Что-то я никогда не слышал ни о каких соколиных питомниках.

— С тем, который находится в заповеднике «Соколиная гора», — пояснила Лешка.