одним свидетельством экономического происхождения этих обычаев. В дореволюционном Казахстане эти обычаи не всегда соблюдались строго. Вдова, несмотря на обязанность вступить в брак с родственником покойного мужа, сама могла выбирать мужа или решить остаться вдовой.

Следуя установлению обычного права (адата), в котором шариат не усматривал противоречия исламу, мужчина не должен был обращаться к своим женам по имени, так же как женщина не могла назвать мужа по имени. Более того, невестка не должна была обращаться к родственникам мужа (кайн) по имени. Братьев и сестер мужа она называла нарицательными именами: торем, ширак, жаркын, бикеш и т. д. Если кто-либо из родственников имел имя, которое совпадало с названием какой-то вещи, то невестка эту вещь не должна была называть, придумывая другие слова, — производные от ее названия, чтобы было понятно.

Говоря о положении женщины в казахском обществе, необходимо отметить, что по сравнению с женщинами других среднеазиатских народов, женщины-казашки обладали несколько большей свободой. Они не вели затворническую жизнь, не закрывали своих лиц, не носили ритуальных покрывал — паранджи, чачвана. Они допускались в мужское общество. Образованные женщины пользовались у мужчин уважением, участвовали в обсуждении важных общественных вопросов. Обычно это были женщины из состоятельных семей. В семьях бедняков женщины трудились наравне с мужчиной, что также вызывало к ним уважение. Вообще отношение к женщине у казахов было противоречивым. Так, А.А. Диваев обращает внимание на весьма своеобразный взгляд на женщину. На девушку смотрели как на равного с мальчиками члена семьи и оказывали ей уважение и почтение. В подтверждение своих слов исследователь приводит одну из казахских примет: «девицы-гостьи не должны садиться у порога, а садятся в تور (тор — Р.М.), т. е. в передний угол, — место почетное, где обыкновенно сажают اقى سويك (аксуйек — Р.М.), т. е. «белую кость», султанского благородного происхождения, и стариков. Иначе случится несчастье с домохозяином». Но стоило ей выйти замуж, как отношение к ней резко менялось. Она превращалась в рабыню, «удел которой только одна работа на всю семью и, обязанность которой быть женою, матерью и воспитательницею, — последние две обязанности в самом узком смысле»[43]. Очевидно, в этом противоречивом отношении к женщине проявляются элементы архаичного представления о женщине, восходящего к эпохе матриархата, ее почитания, и позднего, особенно мусульманского влияния, низвергнувшего женщину до неравноправного с мужчиной положения.

Таким образом, к концу XIX — началу XX веков ислам в Казахстане имел повсеместное распространение, особенно глубоко проникнув в быт казахов Южного Казахстана; все казахское население Южного Казахстана в той или иной степени было знакомо с мусульманским вероучением, выполняло его предписания и обряды.

Мусульманское духовенство и религиозные организации в XIX веке

У казахов, так же как и у других народов стран традиционного распространения ислама, исламская религиозная идеология тесно связывалась с арабским языком. Арабский язык, арабское письмо, воплощенные в арабских книгах знания даже не теологического содержания символизировали ислам. Казахи, так же как и другие иранские и тюркские народы, обращенные в ислам, арабский язык связывали с исламским ритуалом и молитвой. Использование арабского языка даже в столь ограниченной мере требовало обучения арабскому языку определенной части населения; освоение начальной грамоты на арабском языке создавало предпосылки для получения более широкого образования в области законоведения, богословия, арабской филологии и овладения традиционным кругом знаний. В таких условиях закономерным было появление людей образованных, владеющих мусульманской культурой на уровне, не уступающем арабоязычным странам. Эта особенность была свойственна и районам Южного Казахстана.

Мектебы

У казахов, так же как и у других народов, принявших ислам, были известны два типа религиозных школ: начальная — мектеб (араб. мактаб) и высшая — медресе (араб. мадраса). Задачей мектеба являлось обучение письму (грамоте) и чтению текстов из Корана и других религиозных книг. Медресе являлось местом лекций (дарс) ученых знатоков ислама, трактовавших вопросы мусульманского богословия и мусульманского права.

Вопрос о количестве казахских мектебов и медресе в Южном Казахстане остается невыясненным. Приводятся различные данные. Отмечается, что в южных районах Казахстана их было значительно больше, чем в других районах. По мнению Н. Сабитова, казахских мектебов как в центре, так и на юге Казахстана было немного, а приводимые разными источниками цифры завышены за счет татарских и среднеазиатских, имевшихся в городах и крупных населенных пунктах. Так, в Семиреченской области в 1897 году было 88 мектебов и медресе с 12 835 учащимися. В Сырдарьинской области, которая включала г. Ташкент, Ташкентский, Чимкентский, Аулие-Атинский, Туркестанский, Перовский и Казалинский уезды, а также Амударьинский отдел, в 1895 г. действовало 2409 мектебов и 34 медресе с 28 898 учащимися. В число этих учебных заведений наряду с казахскими, включены узбекские, действовавшие, главным образом, в Ташкенте, Ташкентском уезде и Амударьинском отделе, где среди населения преобладали узбеки[44]. Тем не менее по некоторым сведениям дореволюционных авторов и многочисленных информаторов, опрошенных мною, в конце XIX — начале XX вв. казахских школ в Южном Казахстане было много: они были в каждом населенном пункте. Дети казахов, живших в городах вместе с узбеками, обучались мусульманской грамоте вместе с узбекскими детьми.

По сообщениям информаторов, в мектебах обычно заучивали наиболее употребительные молитвы на арабском языке и арабский алфавит. Учебными пособиями служили «Хафтийек» (казах. «Аптиек») — сборник, составляющий одну седьмую часть Корана (перс. «хафт» — семь, «йек» — один); «Иман шарт» («Сущность религии»), содержавшее различные молитвы, некоторые положения мусульманского вероучения, а также «Чар- Китаб», содержанием которого являются извлечения из шариата; сборники стихотворений религиозного и мистического содержания — Суфи-Аллаяр (тюрк. яз.), Ходжа- Хафиз, Физули, Бедиль (перс. яз.), а также «Бадауам» — татарское стихотворение о богоугодных и богопротивных поступках; «Кырык фарыс» о сорока заповедях: омовении, молитве, милостыне и т. д.; «Мухтасар-уль-викая», в которой изложены сведения об омовении, жертвоприношении и т. д.

Характерно, что понимать содержание заучиваемого в мектебе не требовалось, так как «боязнь хоть на йоту» изменить смысл прочитанного изречения из Корана при переводе удерживало каждого мусульманина от попыток уяснить себе смысл произносимого им положения. Информаторы называли разные сроки обучения в местных мектебах. Наиболее типичным был мектеб, в котором учились от трех до пяти лет. Срок обучения зависел от прилежания учащихся. На первом году обучения ученики осваивали арабскую графику, «Аптиек», на втором году — чтение, точнее, заучивание текстов из Корана. В день заучивалось 2–3 буквы и несколько строк текста (Сарысуский, Таласский и др. р-ны Джамбулской области).

Учителем мог быть местный имам (дамулла), или мулла (азанчи, иначе муэдзин, суфи). Летом мектебы размещались в юртах, зимой в зимних помещениях, землянках, не приспособленных для школьных занятий. Оплата за обучение зависела от состояния родителей.