— Цыц ты! Балаболка.

— И Власий, и Тихон поедут, — не унимался Гриша. — А как же? Они всю латынь наизусть знают, им и дорога в Москву. Отец Антоний говорил, может, кто и в академию потом поступит. Я слышал.

— Много ты знаешь, — с досадой отвечал Никита. — Слышал он. Богу не академия нужна, а душа безгрешная. А таких, кто просфоры таскает, сразу к чертям в пекло отправляют. Прямо в ад, в самый огонь неугасимый.

— Когда это я таскал? — отводя глаза, неубедительно возражал Гриша. — Врешь ты все. Ты сам из трапезной на Успенье пирог стащил. Я видел.

— Сам ты стащил. Видел он. За собой-то ничего не видишь. Только за другими горазд примечать. Смотри-ка, вон Кузьма с телегой стоит. Вовремя поспели, к самому отъезду.

За разговором мальчики не заметили, как добрались до опушки леса и оказались во дворе монастыря.

Там, возле длинной телеги, собралась целая толпа. Сам настоятель, несколько взрослых монахов, а также учащиеся монастырской школы вышли проводить отъезжающих в дальний путь.

Арсений и Феодосий, два монаха, сопровождавшие детей, хлопотали возле телеги, укладывая в нее свертки и кульки с провизией.

— Вот сюда, под солому положи, — заботливо подключился отец Антоний. — Так сохраннее будет. Вот тут отгреби немножко, и… Э! Что это тут у тебя, Кузьма?

Приподняв устилавшую дно телеги солому, он увидел выглядывающий из-под нее стальной ствол.

— Это? Это ружье. А как же! — торопливо, будто оправдываясь, говорил низенький, вертлявый Кузьма. — Как же без ружья в такую дорогу? Нам и лесом ехать, и по местам незнакомым. Всякое встретиться может. И зверье, и люди лихие. Как же? Без ружья никак не возможно. Вон их сколько нынче по дорогам шастает, супостатов этих. Долго ли до беды? А у нас спокон веку все с ружьем ходили. И отец мой, и дед. И на охоту, и так. Как же? В лесу живем. Как же в лесу да без ружья? Никак не возможно.

— Ладно, ладно. Оставь, — устав слушать суетливые речи, одобрил настоятель. — Клади свое ружье. Охотник. Феодосий, сходи-ка, принеси соломки еще, подкинь, чтобы мягче ехалось. Залазьте, ребята, в ногах правды нет. Дорога длинная, раньше в путь тронетесь, раньше прибудете.

Когда оба монаха и шесть мальчиков, тщательно отобранных Антонием на учебу, устроились в повозке, настоятель широко перекрестил их и произнес краткое напутствие:

— Учитесь, дети. Благослови вас Бог. Многими трудами добыта для вас эта возможность, не осрамитесь. Верю, сам Господь наш Всемилостивый помогал мне в этом деле. Да будет святая помощь Его и дальше с вами. В добрый путь!

* * *

— Отец Феодосий, а кормить нас там будут?

Повозка, рано утром выехавшая из монастыря, неспешно продвигалась сквозь лесную чащу, влекомая рыжей крутобокой Красавкой.

В преддверии нового и неизведанного, что ждало их уже так скоро, мальчики из глухой деревушки обсуждали предстоящую жизнь, мечтали, как встретит их великая, славная на всю Россию Троице-Сергиева Лавра. Им не терпелось узнать все прямо сейчас, и они то и дело обращались с вопросами к сопровождавшим их монахам.

— А как же. Конечно, будут кормить, — обнадеживал Феодосий. — Отец Антоний уж обо всем договорился, как следует. И провиант на вас будут отпускать, и угол подыщут. Как же. Все как следует сделают. Ни в чем вам не будет обиды. Вы теперь, считай, царевы солдаты. На полном довольствии жить будете.

— Так ведь царь-то, бают, отрекся, — проговорил двенадцатилетний Иван, самый старший и самый серьезный из мальчиков.

— А ну цыц! — строго прикрикнул на него Арсений, суровый пожилой инок с длинной, почти до колен, серой от седины бородой. — Разговариваешь. Ты свое знай. А это дело не твоего ума.

Мальчики испуганно замолчали, в воздухе повисла тяжелая пауза. Чтобы разрядить обстановку, Феодосий проговорил:

— А ну-ка поторапливай, Кузьма. Время к вечеру, а мы еще и до Овражного не добрались. В лесу, что ли, ночевать прикажешь?

— Зачем в лесу? И вовсе не в лесу, — откликнулся Кузьма. — Еще версты две осталось до опушки, а там уж и Овражное близко. Ничего, поспеем.

— В Овражном, слыхать, тоже агитаторы засели, — вполголоса, будто про себя, говорил Арсений.

— А мы у кума моего укроемся, — бодро говорил Кузьма. — Заедем к нему на двор, да и вся недолга. Ворота запрем, и были таковы. И знать нас не знали, и видеть не видели. Кум у меня там живет, в Овражном. Прямо на окраине, почитай, возле леса. Попросимся, авось пустит переночевать. Он мужик ничего, правильный. Кум-то. Афанасьем кличут. А завтра утречком раненько снова в путь. Там уж большая дорога пойдет, прямиком до Смоленска. Ничего, справимся.

Едва Кузьма закончил свои бойкие речи, как путешественники услышали, что недалеко от них кто-то еще ведет оживленный разговор.

Все смолкли, тревожно переглядываясь друг с другом.

Кузьма, поддавшись общему настроению, в растерянности ослабил поводья, и лошадь пошла тише. А когда на лесной дороге показалось несколько человек с винтовками, и вовсе остановилась.

Добравшись до Кащеева и разыскав интернат, Харитон скоро понял, что задача его оказалась сложнее, чем представлялось вначале.

«Благовест» — интернат для детей с врожденными аномалиями развития располагался на самой окраине города и стоял практически в лесной чаще. Монастырь до разрушения тоже находился в лесу, это Харитону было известно. Но леса окружали Кащеев со всех сторон, и на то, что монастырь стоял именно в той части леса, где находится сейчас интернат, пока ничто не указывало.

Территорию интерната окружала кованая изгородь. В надежде отыскать следы давних разрушений, Харитон первым делом обследовал ее внешний периметр. Однако при обходе ему не попалось ничего, что указывало бы на находившееся здесь когда-то здание. Не встретились ему ни фундаментные основания, ни неожиданные провалы, намекающие на существование пещер.

Сделав круг и вернувшись на исходную позицию, Харитон отметил один-единственный положительный результат. Пробираясь сквозь лесные заросли, иногда подступавшие к изгороди почти вплотную, он обнаружил небольшую укромную полянку, куда можно было поставить машину. Свободная от растительности и незаметная с дороги, она могла послужить вполне приемлемым кратковременным убежищем для «Тойоты», да и для него самого.

«Навряд ли в этом городишке меня ждет пятизвездочный отель, — думал он, малым ходом пробираясь к полянке. — Изначально было понятно, что на «все включено» здесь рассчитывать не приходится, а вздремнуть полчасика прекрасно можно и в салоне. Зато объект будет рядом».

Оставив машину под деревьями, Харитон отправился на территорию интерната. Густо усаженная березами и елями, она напоминала большой парк и мало чем отличалась от окружавшего ее леса.

«Искать среди этого бурелома остатки каких-то монастырей, разрушенных сто лет назад, все равно что искать иголку в стоге сена, — хмурясь, размышлял диггер. — Может быть, на внутренней территории что-то окажется? Площадь обители, судя по описаниям, не так уж велика. Если этот интернат построен непосредственно на месте монастыря, как утверждает Зеленский, вполне возможно, что их внутренние дворы совпадают. А если так, остатки старых построек нужно искать на территории интерната, а не в лесу».