Греческой[7] войны: как пал Патрокл, пораженный копьем Гектора; как темнокожий Мемнон пал от раны, нанесенной Ахиллом, и как Аврора в своей преданности оплакивала гибель своего могучего сына; как Пенфесилея, девушка-воин, пала среди своих войск; в какую ночь был убит Рес, как молодой Троил встретил храброго Ахилла, по какому неизбежному року сам победитель пал от стрелы Аполлона и, получив какую рану, пал на землю похититель женщины Парис. Под конец они вспомнили последний пожар истомленной Трои и бегство Энея; как, потеряв жену, он вынес своего сына, названного Юлом, и отца к кораблям, проплывшим так много голубых вод.

Петр, сын благородного командующего, слышал, как он рассказывает о битвах. Когда он услышал известное имя мальчика Юла, его мальчишеское сердце зажглось чудесным желанием прочесть самому все эти вещи, ибо он хотел узнать о войнах. Он был подвигнут к этому великим духом жертвенности и долга, представляя, что он – Асканий[8], а его мать – Креуса. Она была дочерью царя, и его мать тоже была царской дочерью. Эней был отцом Аскания, а Иоанн – его. Он радовался, раздумывая об этих вещах, и [эта] радость коснулась его сердца. Он рассказал об этом отцу, слугам, всем людям, когда они пересекали море, покрытое крыльями парусов, он, Петр, одна радость своего отца и вторая надежда Римской империи.

Не обеспокоенный штормами, флот скользил по Эгейским водам и таким же путем еще быстрее прошел воды Адриатики, подгоняемый ветром. Вскоре они достигли берегов Сицилии. Тогда ветер забыл о кораблях, и все море лежало неподвижно из-за стихнувших ветров. Более нежные волны не омывали никакой берег. Двухформенная Сцилла была тиха, и не лаяли ее псы[9]. И волны в их беге не принуждали волчьи головы камней выть. И хотя край другого берега сходится здесь [с этим], и прибрежные полосы приводятся в смятение вдоль узкого пролива, Харибда, никогда прежде не умиротворявшаяся, держала свои пенные волны неподвижными и ни выпускала, ни заглатывала их обратно[10]. Паруса, не оживленные бризом, свисали вдоль мачт. Тогда, велев своим товарищам выбирать шкоты[11], командующий сказал: «Войдем в этот тихий порт», – и моряки быстро разбежались по такелажу. Один торопился выбирать шкоты, другой – сворачивал [парус], третий – подбодрял своих радостных сотоварищей и ублажал сладкими звуками своей ясной песни. Мужчины кричали, выказывая храбрость, и их голоса помогали им в труде и давали морякам силу и радость.

Рядом располагались Кавканийские поля сицилийского Пахинума. Они образуют извилистую береговую линию, где римский флот и бросил якоря с изогнутыми лапами. Вечер рябил волны моря, в которых отражались звезды, и ночь расстилала тьму по всей земле. В то время великодушный командующий Иоанн спал на палубе, свободный от забот, когда бдительный кормчий его корабля почувствовал, что поднимается легкий ветер. Молодые моряки резво забегали по кораблям, готовясь управляться с такелажем. Они отдали швартовы, даже не дожидаясь распоряжения от командующего. Моряки подняли все паруса, и их раздул ветер.

Движимый ветром, флот достиг середины моря. Мокрая от росы заря поднималась с горизонта, ведя за собой день, когда некая зловещая форма возникла прямо у ног командующего. Сродни мраку, ее лицо было подобно лицу мавра, ужасному в своем темном цвете, и она вращала глазами, исполненными пламенем. Она спросила: «К каким берегам ведешь ты свой флот? Думаешь, что приведешь его к Ливии?» На это командующий ответил: «Ты видишь, как плывут наши корабли, а спрашиваешь!» Мрачная форма, сердито продолжая вращать глазами, ужасающими [горящей] серой, сказала: «Ты не пересечешь [море]». Командующий понял, что это – падший ангел, давным-давно низвергнутый с небес. Но он не испугался этого лица, похожего на человеческое, но принявшего обличье дикаря, и бросился за сущностью, желая изловить ее. Дух, однако, распылил перед командующим толстый слой мрака, смешанного с пылью, и помешал ему идти облаком мерзкого тумана[12]. Тогда собственный отец Иоанна со спокойным выражением лица спустился с высокого Олимпа, облаченный в белое и хламиду со звездами, и встал перед глазами Иоанна, в то время как он искал свое оружие. Он остановил руку своего сына, и с его святых уст слетели следующие слова: «Пусть это безумие не подвигает твой дух на злобу, но твое добро [само] отразит это зло. Будь далек от грязных вызовов злого духа и не бойся». Командующий ответил ему: «Преблагословенный отец, человек Божий, ты узрел его, предлагающего поединок и лишающего нас средства приблизиться [к нему]». Тогда старец благожелательно ответил: «Счастливый человек, следуй по моим стопам и иди со мной как своим вождем». Так он сказал и, осиянный сверкающим светом, спокойно вознес на верх мачты ослепительный факел[13].

Итак, покачиваясь, но твердо стоял каждый кормчий, повернув спину к ветру, словно беглец. Он допускал, что его искусство может оказаться бесполезным, и в своем отчаянии не знал, куда направить корабль. И разодранные в клочья паруса не могли выдержать порывов ветра. Они были бесполезны, и моряки спустили их и отдали суда на волю волн и ветра. Их несло разными курсами и рассеяло по разным частям моря случаем, ветром или ночным странствием. Фортуна грозила жестоким кораблекрушением несчастным людям, которые потеряли всю надежду спастись и простились со своими жизнями среди стольких явленных опасностей.

Опечаленный командующий стонал и вознес свое сердце к небесам. Ведомый благочестием и испытывая страх, он искал Божией помощи, источая слезы. Растерянный, он начал свою мольбу такими словами: «Всемогущий Отец Слова, Создатель всего, Начало без конца и Бог, все элементы возвещают Тебя и трепещут перед тем, Кто их измыслил, своим Господом и Создателем. Перед Тобой сотрясаются ветры и облака, ибо Тебе повинуется воздух, высокое небо отражает грохот, и все великое строение потрясенной вселенной приводится в беспорядок. Ты Всеведущ, Всемогущий Отец, Ты в Своем предвиденье знаешь все. Не из жажды золота, не из надежды на награду отправился я в Ливию, но чтоб закончить войну и спасти несчастные души. Это – мое единственное желание, к этому стремится мой дух. Лишь благосклонное повеление императора посылает меня в это место. Ты – Господин нашего господина, и тот отдает повеления и сам признает, что это правое дело свершается благодаря Тебе и Твоей склонности. Ты подчиняешь нас всех ему и обязываешь служить. [Выходит], Твоим указаниям я следую. Взгляни, Святой Господь, на наши испытания, Ты, Милосердный и Безмятежный, и в благости Своей снизойди нам на помощь в этот час великого разрушения. Но если собственные грехи Иоанна