Лишь на обмане покоится сила массилов и заставляет их сражаться, подобно трусам, пока камни на пиках гор и реки с их крутыми берегами предоставляют им место для вылазки; во всех местах, где растет зеленая олива, образуя рощи, или дуб с его покрытой густой листвой верхушкой и могучими ветвями, – они пользуются ими, чтобы прятаться в засаде. Подобные уловки мавр сочетает с битвой так, что, нападая на ничего не подозревающего противника, устрашает его и сокрушает, приведя в смятение, полагаясь на свою численность, [особенности] местности и тренированных коней. Его следующая хитрая задумка – послать одиночного воина на открытую равнину спровоцировать битву; потом тот бежит при виде врага, увеличивая тем самым число своих преследователей. Скачет быстро, потрясает копьем с железным наконечником, порой замедляет ход коня и пускает его кругами. Когда противник нападает, [вражеский всадник] быстро и искусно скачет прочь, [а при преследовании] стройность конного подразделения нарушается, и тогда преследователи, чувствуя себя победителями, все более рассеиваются в беспорядке по полям. Отнюдь не воин, мазак затевает схватку вот таким способом предательской игры, пока не наведет преследователей на засаду, где им уготована ловушка в какой-нибудь теснине. Тогда только его обман жестоко раскрывается, когда с двух сторон появляются отряды его сторонников. Кого одолевает горький страх, тот обращается в бегство в первый момент смешения, и тогда в своей самонадеянности мавр поражает его ужасной раной, ибо страх врага делает его самого бесстрашным. Но если с непоколебимой силой люди стоят прямо, никакой [враг] не будет преследовать даже тех, кто побежал. [Враги] повернут и, прильнув к шеям своих послушных коней, таким вот образом оставят битву. Тогда вот увидите, как падет линия беглецов и как оказывают сопротивление стойкие. Фортуна сокрушит боязливых и поможет тем, кто вместе осторожен и храбр. Ибо она возвращается вновь и вновь ко многим, и многие вынесли пальмовые ветви победы из опасных стычек такого рода. Пусть каждый из вас, военачальники, будет, как вам и положено, осторожен, храбр и яростен и покажет свою мощь в решающий момент битвы. Вот труд для ваших рвущихся в бой душ. Соберите ваши наступающие ряды в строй и, расставляя полки, выдвиньте вперед знамена. Более, чем что-либо, стремитесь тщательно исполнить это важнейшее задание: соблюдайте осторожность. Так вы одолеете врага. Пусть в свою очередь каждый из трибунов и, время от времени, военачальников отправляются из лагеря на разведку подозрительных долин и контролируют пути легких подходов [к лагерю]. Так будет в безопасности вся армия. Ибо враг не нападет внезапно на бодрствующего командира и [не захватит] того, кого защищают его воины. Но если войска мавров, как у них в обычае, готовятся к войне посредством тайного обмана, пусть быстрый конный гонец сначала доложит мне об этом, а потом быстро поднимет наши когорты к действию. Соблюдайте эти [указания], мои военачальники, и надейтесь на то, что все обойдется благополучно».

Едва командующий закончил свою речь, множество командиров ответило одобрительным криком. Они хвалили его и рукоплескали [ему], выражали свое одобрение и радовались в своих сердцах, бодро выполняя его команды.

Песнь II

(ст. 1—84)

В последовавшие дни мавры, мстившие опустошением[25], были выдавлены из всего региона и в страхе своем были сокрушены противником, которому осмелились противостать. Они бежали в страхе и оставляли осажденные города. Их страх привел их в смешение, и потому они обрели убежище на горных высотах. Они выстроили и укрепили свои унылые хижины в лесах, а пустые [прежде] долины и склоны холмов были запружены их бесчисленными племенами. Далеко и широко покрыли они поля и извилистые реки. Соседняя земля была покрыта их сомкнутыми колоннами; горы и расположенные на них леса, чья густая листва представляла убежище, были застроены их хлипкими хижинами. Все звери ушли из тех мест из боязни охотничьих копий жестоких мавров; не могли они, бедные создания, избежать постигшей их великой напасти, и падали с пронзившим их оружием в груди. Нежные птицы не могли свить своих милых гнезд ни на самых высоких, ни на средних ветвях, ибо мавры поместили на деревья сплетенный тростник, чтоб сделать себе толстую крышу. Ни один горный пик не остался незанятым. Так же бывает, когда землю покрывает мороз и она [словно] лежит под облаком [снега]. Поля и горы и все деревья становятся белыми, и воздух скован в своем движении. Тогда привычный вид вещей устраняется частыми бурями, и звезды нельзя узнать в их созвездиях.

Какой поэт с изяществом и искусством выстроит для меня в порядок все эти народы и племена и так много битв? Ты, Юстиниан, милостиво научи меня всему и соедини меня с Музой и ее обольстительной сладостью. Пусть она настроит мою песнь, которая извивается от странных слов, ибо нужно пролаять такие скотские имена на варварском языке.

Спровоцированный смертью своего брата, Антала, вождь мавров, первый открыл военные действия. Когда-то он был подданным римского императорского двора, любимцем полководцев и верным другом наших вождей. Теперь же, яростный, словно демон, он занес свою преступную десницу и не прочь выступить на любой стороне, и, как смерч, ведет свои закованные в бронзу племена за добычей войны. Когда в Ливии воцарился было мир, он был верен [нам] и оставался таким целых десять лет. Увы, неверное суждение этого невежественного вождя породило такую войну и разожгло [вновь] такие пожары, которые уже казались потушенными! Сумасшествие войны, сначала робкое, пустило корни. Злоба стала причиной его вероломства и семенем огромной резни. Более яростный, чем когда-либо, он привел в движение злейшие племена Ливии и вверг весь мир в смешение тем кровопролитием, которое он учинил. За ним последовали фрексы – тесными рядами шли их связанные кровным родством отряды, высоко задрав свои гордые шеи, они приветствовали их вождя. Они были храбрым народом, закаленным в мощи и дикости буйства войны, наступали ли они пешим строем храбро на врага на поле битвы или же подгоняли пятками своих яростных коней. Из той же области был быстрый отряд кавалерии, поднявший оружие вместе с Сидифаном. Уверенно держась верхом, их дикий вождь проскакал посреди их рядов и затем непрестанно подгонял свою вооруженную фалангу. Он был таким человеком, которого еще никто не побеждал, и он со свистом несся теперь по той широкой равнине. Потом шли когорты синуздисов, спешившие в сражение, и с ними – кровожадные сильфаки, наффуры в своем безжалостном вооружении и дикие силкадинеты, которые в отдаленных узких горных долинах, покрытых лесами, подготовились к военным действиям,