какие деньги не отдаст треугольные часики.

– Ни за какие деньги, – расхохоталась юная лабрадориха.

Потом она вытащила из-за ворота платья цепочку, на которой висел очень красивый кулон: рубиновое сердце, обрамленное жемчужинами, показала украшение всем присутствующим и осведомилась:

– Знакомая штучка?

– Прямо копия семейной реликвии пуделихи Люки, – пробормотала Катя, – она ею очень дорожит. Во-первых, медальон стоит огромных денег. А во-вторых, ей его подарила прапрапрабабушка Фася, которая хранит не одну семью, а целую больницу. Поэтому никак домой не вернется, многим людям от присутствия Фаси легче делается.

– Нельзя бросить человеков, которым плохо, – отметила Мафи.

Нинон расхохоталась:

– Человеков! Мафи, ты по размеру здоровенная, а ума нет. Человеков! Научись говорить правильно. Людей! Люка сначала тоже гордую изображала: «Никогда не продам подарок Фаси». Аха-ха! За тысячу монеток кулон мне в зубах принесла, кланялась, благодарила, повторяла: «Спасибо, дорогая, за помощь!»

– Твои родители отдали за медальон прорву денег? – не поверила своим ушам Зефирка.

У Жози сами собой поднялись вверх усы. Тысяча золотых монеток? Даже представить подобную сумму невозможно.

Нинон вздернула голову:

– Да! Я единственная наследница одной из самых богатых семей Прекрасной Долины. У бабки временно живу.

– У Люки сгорел дом, – произнесла Куки, – ее щенятки обгорели. Мы хотели собрать денег, чтобы пуделиха могла вылечить детей, начать строительство коттеджа. Но она сказала Черчилю: «Спасибо вам до земли. У меня есть средства на все». Феня очень удивилась, а Люка и особняк возвела, и мебель купила, и щеняток здоровыми из клиники привезла. Так вот откуда у нее деньги! Она оказалась слишком гордой, чтобы принять нашу помощь. Продала семейную реликвию! Бедная Люка, представляю, как ей было тяжело расставаться с рубиновым сердцем.

– Пуделиха прямо обрыдалась у папы в кабинете, – захихикала Нинон, – умоляла дать кучу денег в долг. Но мой отец не глупый, он нищенке ответил: «Я банкир. Если нужен кредит, пишите заявление. Но ссуду вряд ли дадут, вы получаете невысокую зарплату. Продайте свой медальон и решите проблему».

Нинон засмеялась:

– Бархатная коробочка, в которой рубиновое сердце лежало, вся мокрая была. Люка ее в слезах утопила. И теперь кулон мой. И треугольные часика получу, Соне тоже может больница понадобиться. Наступит на подол своего уродского платья, упадет, лапы, нос сломает.

– Семейная память не продается, – отрезала Катя, – уходи, Нинон.

– Нет, – уперлась лабрадориха, – хочу эти часы! Они должны оказаться на моей лапке. Чтобы все завидовали.

– Чему? – тихо спросила Соня.

– Моему богатству, платью, туфлям, медальону, деньгам родителей, – перечислила Нинон. – Пусть все от зависти облысеют!

– Тебя пожалеть надо, – тихо произнесла Соня.

– Это почему? – вмиг разозлилась Нинон.

– Те, у кого вместо сердца мешочек монет, всегда несчастливы, – объяснила кошечка, – им хочется стать богаче всех, но непременно найдется тот, кто еще богаче. У тебя кулон за тысячу золотых, а соседка носит браслет, за который еще больше отдала.

Хвастунья

– У моего папы миллионы золотых монет, – объяснила Нинон, – вы все тут нищие.

– Если говорить о деньгах, то мы не можем похвастаться миллионами накоплений, – тихо сказала Куки, – но у нас большая семья, мы любим друг друга.

– Я ем только в лучших ресторанах, – объявила Нинон.

– У нас готовит мама Муля, – продолжила Куки, – очень вкусно.

– Что вы с родителями по вечерам делаете? – неожиданно полюбопытствовала Мафи.

Нинон удивилась:

– Тебе зачем?

– Просто интересно, – призналась пагль, – не имею богатых друзей, любопытно, как они живут.

– Папа сутками на работе, мама ездит по разным деревням, покупает все самое лучшее, – ответила Нинон.

– А ты? Одна в пятиэтажном доме? – испугалась Соня. – Бедняжка!

– У меня домработницы, шофер, – фыркнула Нинон. – Подруги уже появились!

– В Мопсхаусе по вечерам играют в лото, – улыбнулась Мафи, – поют хором, читают вслух книги. Марсия редко куда-то уезжает. Феня занимается написанием книг и Летописи в своем кабинете, но туда всегда можно зайти. Знаешь, если предложишь мне десять тысяч монеток, никогда не поменяю наш коттедж на огромное здание и не стану с тобой дружить.

– Да? – заморгала Нинон. – А за двадцать-тридцать-сорок тысяч? Неужели не бросишь свой убогий домик?

– Нет, – отрезала Мафи, – даже за все деньги Прекрасной Долины и мира людей не уйду от своей семьи. Любовь нельзя купить, любовь нельзя продать. И не в деньгах счастье.

– Жозефина, – вкрадчиво произнесла Нинон, – мой папа даст тебе сто тысяч монеток. Жози, переезжай к нам жить! Откажись от всех нищебродов, с которыми сейчас дело имеешь.

У Жози на секунду перехватило дыхание. Сто тысяч? Сколько всего можно купить! Сколько мороженого съесть!

– Ага! – радостно завопила Нинон. – Смотрите, она сомневается.

– О нет! – воскликнула Катя. – Только не это!

Потом кошка бросилась к буфету, открыла дверь и скомандовала:

– Жози, Нинон, быстро прячьтесь.

– Сама туда лезь, – нагрубила ей маленькая лабрадориха.

В комнате запахло сладким печеньем, и, вот уж странность, этот запах оказался противным. В закрытое окно ударилось нечто темное, рама распахнулась. Жози обомлела, в комнату ворвалась тьма непонятных летающих существ. Одни из них схватили Нинон, понесли к окну. Жози испугалась, что щенка сейчас уволокут невесть куда, и вцепилась в задние лапки одноклассницы. Потом кто-то схватил самую маленькую мопсиху за хвост. Через секунду Жози поняла, что ее и лабрадориху вытащили во двор, подняли в воздух. Она попыталась отпустить ноги Нинон, но разноцветные когти словно прилипли к шерсти. В памяти Жози вдруг всплыли слова из сказки, которую детям читают в мире людей: «Несет меня лиса. За темные леса. За быстрые реки. За высокие горы…»

– Кот и дрозд, спасите меня! – закричала мопсишка изо всех сил.

И наступила темнота.

Странное место

Мафи села, потрясла головой и открыла глаза. Рядом в той же позе находилась Куки.

– Где мы? – прошептала сестра.

Пагль начала чесать шею.

– Хороший вопрос. На полу охапки сухой травы. Похоже, мы оказались в сарае. Но почему? И где он находится?

Послышался шорох, из груды сена выползла Жози, она встряхнулась:

– Ой! Куда мы угодили?

Мафи развела лапами.

– Мерзость, – взвизгнула Нинон, вылезая из кучи какого-то тряпья, – моя одежда стоит гору золотых. И туфельки столько же. Про браслет, кулон вообще молчу, они невероятно дорогие. Теперь я в ужасном виде. Что это за помойка?

Куки встала:

– Сеновал. Ой, кто там шевелится? В дальнем углу?

– Это я, – прошептала Соня и встала.

Лабрадориха кинулась к двери и начала стучать в нее. В середине створки открылось отверстие.

– Чего надо? – поинтересовался грубый голос.

– Хочу уйти, –