Джин так и не спал всю ту ночь, он бродил вверх и вниз по улице Бурбон под тёплым дождём, смягчавшим его боль, пытаясь охватить всё то поразительное многообразие музыки, которую он слышал в живом исполнении первый раз. В клубе под названием «Дьюс» он слышал «Ain’t Got No Home» в исполнении Кларенса «Фрогвмэна» Генри, под аккомпанемент Хью «Пиано» Смита и «The Clowns». В следующем клубе, под названием «Гэз-ллайт», афиши обещали, что Крис Кеннер выступит совместно с Бобби Марчаном[25], чей странный сингл «Тhеrе is Something on My Mind», вошедший в десятку лучших ви изданный лейблом «Фьюри»[26]в 1960 году, был одной из любимейших пластинок Джина всех времён.

Ещё более странным было то, что через двадцать один год он случайно встретился с Тони Будро, концертным барабанщиком Марчана, который, как и Джин, ехал на Аджазовый фестиваль в Новом Орлеане[27]; фестиваль длился неделю, и в третью ночь Будро должен был снова играть вместе с Марчаном, имя его стояло на афишах рядом се именами двух других уроженцев Нового Орлеана, Фэтса Домино и Ли Дорси[28]. За время их пятичасового перелёта и активного употребления алкогольных напитков Джин узнал, что Будро в настоящее время работает музыкантом на студии и получает за это хорошие деньги, живёт и работает в Лос-Анджелесе, пять лет ездил с Марчаном, последние пять лет — как участник «Рок-н-ролльного каравана звёзд» Дика Кларка[29].

— На самом деле меня уволили, — рассказал он Джину. — В Портленде я подрался с Джимми Гилмером, солистом The Fireballs[30]. Он положил глаз на малышку Пегги Марч, а когда обнаружил, что я склеил ее, разнес в щепки мой ящик для барабана. Ну, я и расквасил ему фасад…

Зимой 1965 года Будро оказался в Лос-Анджелесе и сводил концы с концами, работая сессионным музыкантом у Ника Венета, продюсера, заключившего для Бич Бойз контракт с «Капитал Рекордз». В выходные он частенько сиживал в клубах, где играли группы, — в «Рандеву», «Пиджейс», «Трип» и других ночных клубах, разбросанных по Западному Голливуду в окрестностях Сансет Стрип. Он рассказывал, что как-то ночью встретил Бобби Фуллера в кофейне «Шипе», расположенной на улице Олимпик к западу от Ла-Сьенега, и вспомнил, что он видел его в Эль-Пасо в начале шестидесятых с группой под названием The Embers, это было ещё до того, как группа переехала в Голливуд из Техаса, привезя с собой черновые сборники с несколькими песнями, которые Бобби записал в домашней студии с четырьмя дорожками, сооружённой в родительском гараже.

Джин рассказал Будро, что в середине шестидесятых он работал полицейским и входил в следственную группу, расследующую «случайную» смерть Бобби летом 1966 года. Его тело, покрытое ножевыми ранами, синяками и отдающее запахом бензина, было обнаружено в его собственной машине около голливудской квартиры его матери, внутри играло радио, а мотор работал.

— Всегда ходили слухи, что на него напала шайка воров, — сказал Джин, когда их самолёт приблизился к Новому Орлеану и начал снижаться. — Его продюсер Герб Стелзнер был заядлым картёжником и вроде бы задолжал ребятам пятьдесят тысяч долларов. Говорили, что он пытался продать половину контракта Карлу Ризу, владельцу клуба, он в то время контролировал в Лос-Анджелесе игорный бизнес и помогал людям выбивать деньги у должников. Бобби узнал об этом и пригрозил, что сообщит полиции. На следующий день он был найден мёртвым. К сожалению, у нас так и не появилось ни одного доказательства. Мы проверили Стелзнера, но ничего не нашли.

Будро задумчиво чесал затылок, размышляя над тем, что только что услышал. Он начал говорить, но его прервал голос пилота из динамика, сообщивший, что они приземлятся через десять минут.

Через минуту-другую стюардесса, которую Джин заметил только что, прошла по проходу, подбирая пластиковые стаканчики и прочую чепуху с пола. Когда она остановилась около его ряда, их глаза встретились, несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, затем на её тонко очерченном лице заиграла улыбка, но не казённая улыбка, свойственная бортпроводницам, а более открытая и проницательная.

— Что тебя так развеселило? — спросил Джин.

— Ты, — ответила она, продолжая улыбаться, и посмотрела на его колени, проверяя, пристёгнут ли ремень, затем она обернулась к Тони Будро, сидевшему с другой стороны прохода. — Ты и этот вот твой приятель. Вы не прекращали болтать с того самого момента, как оказались на борту.

Динамик ожил, и безликий голос пилота произнёс: «Бортпроводникам приготовиться к посадке».

Перед тем как уйти в свою часть самолёта, стюардесса легонько тронула Джина за плечо.

— Добро пожаловать в новый Орлеан! — сказала она, и Джин почувствовал, как между ними пробежала искорка, что было одновременно и странно и опасно. — Говорят, что это город, в котором забывают обо всём.