— Не совсем. Просто он пока еще не в состоянии вспомнить кое-какие детали. А теперь простите… — Подхватив Марлену под руку, Келси решительно потащила ее за собой, оставив растерявшуюся от неожиданности Флоренс позади. — Я сама еще пока ничего не знаю, — призналась она, — но непременно выясню, что же произошло на самом деле, поверь мне, Марлена.

— Знаю, дорогая. Ты не отступишь.

— Джарред направлялся в сторону Портленда, когда самолет вдруг неожиданно упал. Сначала он врезался в берег реки, после чего рухнул в воду. Спасатели прибыли почти сразу же. Они даже успели увидеть, как он тонул. Иначе тело Ченса, возможно, так никогда бы и не нашли.

— И твой муж вряд ли бы остался жив.

— Да. Знаю.

Келси, отвернувшись, бросила взгляд в сторону гор. Сейчас их не было видно — укутавшись в плотное серое покрывало облаков, так часто затягивавших небо над Сиэтлом, они будто растворились в воздухе. Причину авиакатастрофы пока так и не удалось выяснить, но по крайней мере сейчас уже ни у кого не было сомнений, что Джарред пытался выровнять крохотный самолет до последней минуты. По предварительной версии, причиной аварии стали какие-то механические неполадки. Но занимавшиеся расследованием на все вопросы только угрюмо пожимали плечами. Однако уже то, что они упорно держали язык за зубами, только подлило масла в огонь, и слухи о том, что тут дело нечисто, распространились по городу с быстротой лесного пожара.

Затуманенные слезами глаза Марлены вновь с надеждой остановились на лице Келси.

— Ты ведь скажешь мне, если что-нибудь узнаешь, правда? Прошу тебя… Если ты наконец узнаешь правду…

Келси могла только беспомощно развести руками.

— Если она вообще существует, эта самая правда… — вздохнула она.

Заметив, что Марлена оглядывается по сторонам в поисках мужа, Келси поспешно отыскала взглядом Роберта Роудена. Тот наконец вышел из состояния прострации и теперь, заметив их, вскинул руку, привлекая к себе внимание. Дождавшись, чтобы Марлена присоединилась к мужу, Келси обняла их на прощание и помахала им рукой.

Вернулась она той же самой дорогой, которой пришла, чувствуя себя бесконечно измученной и подавленной. Она просто машинально переступала ногами, даже не думая, куда идет. Такси ожидало ее там же, где она его оставила. Выбравшись из машины около дома, она попросила подождать ее, и, к счастью, таксист согласился.

— Куда теперь, мэм? — поинтересовался он, когда Келси, захлопнув за собой дверцу, устало привалилась к спинке сиденья и застыла в молчании.

— Больница “Брайант-Парк”, — пробормотала она, задергивая занавески и откинувшись на подголовник. Не прошло и нескольких секунд, как Келси провалилась в сон.

Деньги. Именно вокруг них вертится все в нашем мире. Вернее сказать, это они заставляют мир вращаться вокруг себя, а вовсе не любовь, что бы там ни говорили. Достаточно было только сделать один-единственный шаг к бесшумно раздвигающимся дверям — и вот вы уже в больнице “Брайант-Парк”, предназначенной для тех, чей тугой бумажник и банковский счет с бесчисленным количеством нулей открывали доступ ко всем благам этого мира.

Войдя, Келси направилась к лестнице, затянутой мягким ковром изысканных розовато-лиловых тонов. Пешком она поднялась на шестой этаж. Лифтом Келси не воспользовалась — ей нужно было время, чтобы решиться вновь оказаться лицом к лицу с человеком, чьей женой она стала восемь лет назад. Восемь лет! На одно короткое мгновение она замечталась, вспоминая, как хорошо им было вначале. Потом, встряхнувшись, покачала головой, отгоняя предательские мысли прочь. “Что толку сейчас думать об этом? ” — одернула она себя.

Шестой этаж больницы встретил ее сиянием отдраенных до блеска полов. Вдоль стен всего этажа тянулся ряд широких окон. Все вокруг показалось Келси одинаково серым. Серый день за окном был таким же унылым и беспросветным, как и ее собственная жизнь, какой она стала с того ужасного вечера, когда они с Джарредом поссорились и она покинула его дом, чтобы никогда уже туда не возвращаться.

Повернув за угол, Келси, невольно замедляя шаги, направилась в сторону палаты-бокса, где лежал Джарред. И тут же заторопилась, заметив двоих, шептавшихся о чем-то у дверей палаты. Нола и Джонатан Брайанты. Любящие родители Джарреда. Меньше всего на свете Келси хотелось бы, чтобы их острый взгляд отметил овладевшее ею смятение.

Обернувшись на звук шагов, они тоже увидели ее, и на лицах их застыло одинаково неприязненное выражение. Оба они в свое время не одобрили выбор сына. Келси не устраивала их в качестве невестки — ни тогда, ни тем более сейчас, — и они не намерены были этого скрывать. Вот и теперь, завидев ее, ни один из них не позаботился сделать хотя бы шаг ей навстречу или просто дать почувствовать, что разделяет ее горе. Деликатность в семействе Брайантов никогда не была в почете.

— Как он? — тихо спросила Келси.

— Так же. — Тонкие губы Нолы слегка разомкнулись, пропустив эти слова, и тут же сжались в тонкую ниточку. Вокруг них расположилась сеточка морщин — результат многолетней привычки ни на минуту не выпускать изо рта зажженную сигарету. Вот и сейчас ей явно хотелось закурить. Ее пальцы беспокойно шевелились; от нее ощутимо исходило напряжение.

— Что он там делал? — чуть резковато спросил Джонатан Брайант, тяжело навалившись на палку.

В последние годы его здоровье стало стремительно ухудшаться. Как и Роберт Роуден, Джонатан заметно постарел с того дня, как случилась эта трагедия, и Келси внезапно пришло в голову, что очень скоро и ему, вполне возможно, придется смирить свою гордыню и сменить трость на инвалидное кресло. Он выглядел нервным, издерганным и, по всей вероятности, был не очень-то счастливым человеком. Келси никогда не удавалось понять его до конца, хотя втайне она не могла не сочувствовать ему, прожившему столько долгих лет бок о бок со своей деспотичной женой. — Что он там делал? Куда он вообще летел? — растерянно бормотал он, свободной рукой трогая подбородок. Седая голова его беспомощно тряслась.

Начиная со дня трагедии, эти вопросы Джонатан задавал почти беспрерывно. Келси только беспомощно покачала головой. Она подозревала, что родители Джарреда, непонятно по какой причине, винят в случившемся именно ее, но она, как и они, по-прежнему терялась в догадках. Что в тот день заставило Джарреда подняться в небо, оставалось тайной. А самым загадочным было то, что он взял с собой именно Ченса.

Ни Нола, ни сам Джонатан ни словом не упоминали о погибшем — такое впечатление, будто бы Ченса никогда не существовало. Они даже и не пытались проявить какой-то интерес или выразить сочувствие к осиротевшим Роуденам. Эгоизм всегда был их отличительной чертой, хотя в том, что сейчас они искренне переживали за сына, не могло быть никаких сомнений. Привстав на цыпочки, Келси попыталась заглянуть в палату, где лежал Джарред. С того места, где она стояла, была видна только часть кровати; лишь ворох белых простыней и неясная выпуклость под ними указывали на то, что где-то там его ноги. В окна вливался слабый свет угасающего дня. И от этого все вокруг казалось до того безрадостным и унылым, что у Келси запершило в горле. Ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы заставить себя немного встряхнуться.