крепости медленно кочевали день за днём, передвигаясь из королевства в королевство, из провинции в провинцию. Редкий день, а тем паче ночь в жизни караванщиков проходили без стычек с ужасными животными и не менее ужасными людьми. На караваны чаще всего нападали по ночам, но были и такие места, где враги осаждали караваны и средь бела дня. Самая опасная территория простиралась к югу от Одайи — опустошенной в давние времена страшным мором страны, где теперь царило зло. Нечего было и думать о том, чтобы ехать через саму Одайю, хотя, несмотря на запустение, дороги бывшего королевства находились в подозрительно идеальном состоянии. Даже пыль на них не оседала, даже листья с придорожных деревьев опадали не на саму дорогу, на обочину и чистые широкие дороги так и зазывали проехаться по ним, вместо того, чтобы болтаться по разъезженным грязным объездным путям. Разумеется, кое-кто пробовал ехать по этим дорогам, но больше об этих смельчаках никто не слышал.

Огибая южные границы Одайи, путешественники всегда сталкивались со странными существами и необъяснимыми явлениями. Истории известно несколько попыток систематизировать и каталогизировать неприятности тамошних земель и их богатейший бестиарий, самая знаменитая из таких попыток — книга "Одайский Кодекс или Привал По Дороге В Ад", написанная двумя поколениями альмейских пилигримов-путешественников. Насчитывающая сотни страниц книга была снабжена цветными иллюстрациями, при одном взгляде на которые каждому здравомыслящему человеку хотелось эту книгу поскорее отложить и больше никогда в жизни её не открывать. Кроме леденящих кровь в жилах рисунков, в книге содержалась масса полезной для путешественника информации. Можно было узнать, например, о том, как избежать внимания "бешеных хохотулек" или чем попотчевать навязчивых мертвяков, которые, однажды увидев живого, неуклонно следовали за ним, хоть бы на край света. Объяснялись в "Кодексе" также и пророчества "парящих гадалок", тех самых, что можно было встретить в степи в лунную ночь. Книга была вроде как пособием по выживанию, но на деле путешественнику она ничем не помогала. Ибо с каждым днём появлялись на проклятых одайских землях всё новые и новые твари, повадок которых ещё никто не знал, "бешеных хохотулек" сменяли "липкие гнусавки", "дьявольские ушастики" перерождались в "адских носопырок", а там, где вчера было поле, утром оказывалось непроходимое болото и путешественнику в такой ситуации "Кодекс" нужен был не больше, чем свонгу гребёнка.

Иногда враг осаждал караван неделями, не давая продвинуться вперёд ни на йоту, это означало смерть, чем дольше караван стоял на одном месте, тем меньше шансов было на то, чтобы уцелеть. Из десяти караванов в родные края возвращалось пять. Цена профессионального риска находила выражение в астрономической стоимости товаров — когда купцы добирались до города, то за каждого погибшего в пути коллегу добавляли к цене по одному золотому. Народ роптал, но роптал понимающе и скорее просто для порядка. А городские красавицы, увлеченно пачкая по вечерам свои щёки кармазиновой гуанской румяной, делали это с особым трепетом, зная, что за эти румяны отдана жизнь, а то и две.

Была и ещё одна группа людей, живущих странствиями, назывались эти люди вестунами. При каждом большом городе был посёлок вестунов, за стенами замка, за оборонными рвами, где-нибудь на опушке леса стояли их неказистые избушки. Вестуны представляли собой что-то вроде гильдии почтальонов, однако назвать их почтальонами было бы кощунством. Это были прекрасно обученные воины, опытные следопыты, передававшие знания из поколения в поколение. Доставка почты в Королевстве и за его пределами — дело весьма опасное, поэтому стоили посылки и письма очень дорого. Передавать послания с караванами торговцев стоило намного дешевле, но никакой гарантии в том, что послание будет доставлено, не было — на караваны слишком часто нападали. Кроме того, если для вас был важен фактор скорости, не стоило обращаться за помощью к купцам, продвигались караваны весьма неспешно и любовное письмо, отосланное, к примеру, весной, достигало адресата только поздней осенью, а к тому времени и отправитель и адресат давным-давно не помнили друг друга. Вестуны доставляли почту быстро и надёжно. По-видимому, вестуны представляли собой какое-то тайное религиозное сообщество, ибо за их особым отношением к вестям и новостям угадывалось что-то большее, чем просто профессиональная любовь к ремеслу, но наверняка никто не мог бы сказать — ведь сообщество вестунов было закрытым для чужаков. Просачивались, конечно, всякие слухи, мол, у вестунов только мужчины могут приносить вести, потому что если их женщина приносит весть, она становится бесплодной. Потому как женская новость — это дитя и вся жизнь женщины — это сообщение этой новости миру, а если она разменивается на другие новости, то перестаёт быть женщиной. Но это были только сплетни, которые невозможно было проверить, да никому особо и не хотелось, просто все относились к вестунам, как к какой-то секте — загадочной, но безвредной. Хотят письма носить — пусть носят, а что и почему, это уж их дело. Тем более что существовали секты действительно странные и зловещие, по сравнению с которыми вестуны были тупыми простаками, непроходимыми тупицами, которые что-то там придумали и верят себе в тряпочку….

Нет, были, были в Королевстве секты, гораздо серьезнее вестунов и гораздо менее симпатичные…

Например, секта Печати Фареха. Это была одна из сотен сект, связанных с культом Фареха, однако, в отличие от канонизированного большинства, она не находилась при храмах в городах. Монастыри секты были надёжно спрятаны от любопытных глаз в девственных пущах, на крутых горных склонах, вдали от людских поселений. Строгих и мрачных монахов из этой секты можно было встретить на дорогах Королевства, идущими по одним им известным делам. Как правило, все контакты сектантов с людьми вне секты сводились к тому, что раз в полгода настоятель монастыря посылал на рынок в ближайший город несколько повозок, чтобы пополнить припасы. Появляясь в городе, монахи никогда не проповедовали. Никто и не знал, каким образом они пополняют свои ряды, хотя по этому поводу ходили самые мерзкие слухи. Их страшные лица были всегда невозмутимы, а их глухие голоса, казалось, исходили откуда-то из-под земли. Все члены секты были лишены век, оттого их лица всегда были пугающие, торговцы на рынке старались поскорее сбыть товар необычным покупателям, они и думать забывали о торге или о том, как бы обвесить или обсчитать. Впрочем, такие жуткие испытания выпадали на долю торговцев не так уж часто и с этим можно было смириться.

Название секты происходило от описанного когда-то ещё на первых страницах Книги Буде символа — Печати Фареха. Фарех, после сотворения мира, поставил на нём