– Ладно, пойдём всё сделаем.

Он выдохнул и начал кончиками пальцев подбирать куски дуриана.

Запястья его были покрыты липким соком, когда Понг вслед за Сомкитом шёл к корзине.

Корзины для мусора стояли возле пристани, по другую сторону будки стражи. Они сладко пахли, как куриное мясо, весь день пролежавшее на солнце. Понг поднял крышку и подавился гнилым запахом старого дуриана, смешанного со старыми бананами, старой апельсиновой кожурой и яичной скорлупой. Он выбросил в корзину принесённые ошмётки.

– Я схожу за теми, что остались, – сказал Сомкит, – а ты примни тут всё, чтобы было, куда положить, ладно?

– Ой, брось, – запротестовал Понг.

– Просто сделай это, – сказал Сомкит и ещё раз закашлялся, поднимая вверх брови. – Я сейчас вернусь.

Понг ждал, отвернувшись от корзины с дурианом. Но Сомкит всё не шёл, и Понг высунулся из-за мусорки, надеясь его увидеть. Жара была в самом разгаре, заключённые, лёжа в тени на другой стороне двора, дремали или болтали. Стражницы ковыряли в зубах, прислонившись к лестнице, сытые и счастливые.

Понг хорошо выучил распорядок дня в тюрьме и знал, что они не двинутся с места следующие сорок минут, когда будет смена караула. Никто во всей тюрьме не обратил бы на него внимания.

Понг никогда не задумывался о том, чтобы убежать из Намвона, но идея возникла в его мозгу неожиданно, словно белка выпрыгнула из кустов и хлестнула его по лицу хвостом.

Он может выбраться из Намвона. Не в тринадцать лет. Сейчас.

Не давая себе времени подумать, Понг подскочил к корзине и залез внутрь.

Он в последний раз вдохнул уже несвежего воздуха и зарылся в мусор. Его чуть не вырвало, когда он расталкивал кожуру дуриана, апельсинов и бананов, закапывался в ошмётки фруктов и бросал их себе на лицо.

Он дышал через рот так неглубоко, как только мог. Через переплетения корзины всё происходящее снаружи казалось размытым и окрашенным золотом.

Понг замер, услышав приближающиеся шаги. Кто-то откинул крышку корзины и долго её не закрывал. Понг прислушался, не понимая, кто это. Сомкит? Стража? Кто бы это ни был, он закрыл крышку и ушёл.

Конечно, Сомкит будет волноваться о нём. Конечно, начнёт спрашивать, не видел ли его кто-нибудь. Но никто за ним не побежал, никто даже не позвал его. Сомкит тоже не возвращался.

Понг сжался в корзине, вонючий сок стекал по его волосам прямо на переносицу. Он не знал, сможет ли он продержаться до прихода мусорщика. Теперь идея убежать казалась ему крайне неудачной. Понг уже был готов сдаться и выйти, но теперь стража вернулась на свой пост, и, если бы он вылез из корзины, его бы увидели. Ему надо ждать захода солнца, когда будет ещё одна смена караула.

Когда солнце почти село, прибыл мусорщик. Услышав его насвистывание, Понг пришёл в ужас. Он не сомневался, что, когда корзину поднимут, мусорщик заметит, что она стала слишком тяжёлой.

От волнения желудок Понга скрутило, словно в нём поселился целый выводок угрей. Как такое могло прийти ему в голову? Видите ли, я упал в корзину с мусором. Я пытался позвать на помощь, но никто меня не услышал. Пожалуйста, не отправляйте меня в карцер. Посидеть в корзине с дурианом – уже хорошее наказание.

Есть одно преимущество, когда тебя плохо кормят. Ты не слишком много весишь. Мусорщику потребовалось лишь чуть-чуть больше усилий, чтобы поднять корзину. Он оттащил её на пристань и поставил на свою лодчонку.

Понгу далеко не всё было видно, но он готов поклясться, что заметил силуэт своего друга возле речных ворот. Неожиданно он осознал, что всё осталось позади. «Нет! Подождите! – подумал он. – Я не могу уйти без Сомкита!»

Но было поздно. Мусорщик оттолкнулся босой ногой от пристани, и они поплыли вниз по реке.

Понг свернулся в корзине, прижав один глаз к щёлке в соломенном плетении. Так он пытался разглядеть, что происходит снаружи. Но солнце уже село, и почти ничего не было видно. Даже внутри корзины ему казалось, что он почти голый и находится на виду у всех. Он зарылся глубже, вздрагивая, когда колючки дуриана впивались ему в тело.

Маленькая сфера заставляла жужжать мотор лодчонки, которая теперь вплывала в главный канал. Если бы здесь был Сомкит, он бы по одному звуку смог определить модель мотора.

Мимо проходили большие лодки, влекомые мощными моторами, и волны от них раскачивали лодчонку. Домики вдоль берегов отбрасывали слабые огоньки. Количество огней и лодок росло по мере того, как они плыли вниз по течению.

Желудок Понга теперь крутило не столько от страха, сколько от возбуждения. Наконец-то он сможет увидеть город вблизи.

Но сначала он его услышал. Сферы жужжали, словно летящий прямо к нему рой пчёл. Понг слышал, что на берегу кричали и смеялись, играли музыканты, и женский голос пел: «Возьми меня за руку, милый, возьми меня за руку и потанцуй со мной…»

И затем стало светло, словно он оказался в центре шарового звёздного скопления. Лодчонка достигла сердца Чаттаны.

Дома, магазины, рестораны выстроились вдоль берега. Они теснились и наступали друг на друга, освещённые от земли до крыши разноцветными сферами, которые для спрятавшегося в корзине Понга казались слившейся в один луч радугой. Он слышал, как клиенты выкрикивали свои заказы, торговались из-за цены, малыши звали матерей. Он чувствовал аромат жареных рыб и овощей, а также запах человеческих тел, которым пришлось жить слишком скученно.

По деревянному настилу набережной простучало множество босых детских ножек, слышались их крики. Понг услышал смех, затем около дюжины всплесков рядом с лодчонкой.

– Эй, малыши, убирайтесь подальше от меня! – закричал мусорщик, выключая мотор. – Ленивые червяки! Когда я был в вашем возрасте, я уже работал.

Веслом мусорщик загнал лодчонку в канал, который вёл в сторону от главного русла. Чаттана была построена на воде, и каналы служили здесь улицами. Жители передвигались на лодках или пользовались мостами и набережными, на которых всегда было очень много народу.

Мусорщик проплыл по каналу, свернул в другой, потом в третий, по дороге подобрав несколько корзин с гниющими отходами, а затем вернулся на широкий, полный движения фарватер. Лодчонку швыряло вверх-вниз на волнах, которые создавали проходившие мимо катера. В отличие от многоцветного хаоса Восточной Стороны, все сферы в Западной части были Золотые.

При виде их сердце Понга защемило. Он понял, что эта часть города была воплощением того, что он и Сомкит воображали себе в мечтах о свободной жизни под этим освещением. И теперь он был так близко, что почти мог дотронуться до них.

В Западной части стояла тишина. Сферы, свисавшие с деревьев, работали почти бесшумно, и мягко играла музыка. Даже запахи казались чистыми и сладкими. Каналы отходили от центрального русла так же, как на Восточной Стороне, но здесь на набережных было значительно меньше народу. Через щель в корзине Понг с трудом разглядел аккуратные ряды домов.