Эва замерла.

— И вовсе я не монашка! — воскликнула она возмущенно секунду спустя.

— Да у вас есть характер, — изумленно пробормотал Зак, словно открыв для себя что-то удивительное.

— Не надо говорить со мной свысока, — рассердилась Эва, поражаясь тому, как гнев вдруг без всякого предупреждения охватил ее и выплеснулся наружу.

Зак отступил на несколько шагов и развел руками.

— Я беспокоился о вас. Видите ли, мой гадкий братец держал со мной пари месяцев шесть назад.

— Пари, — эхом отозвалась Эва, сдвигая брови.

— Он поспорил на пятьдесят тысяч, что заставит вас позировать ему обнаженной.

Девушка чуть не заплакала от обиды и унижения.

— Мне бы и в голову не пришло усомниться, что вы не сделаете ничего подобного. Вы не из таких. Это была шутка, Эва. Валиас любит пошутить, но иногда, как вот сегодня, увлекается и заходит слишком далеко.

Эва уставилась в пол. Слезы жгли ей глаза, но, к счастью, ей удалось сдержать их.

— Неплохая шутка. — С ее дрожащих губ слетел приглушенный смешок.

Значит, за непрерывными преследованиями Валиаса крылось мерзкое мужское пари. С самого начала она не давала Валиасу ни малейшей надежды победить в этой игре, но Зак тем не менее проследил за ней до студии. К несчастью, шеф и так уже имел возможность видеть ее сегодня полностью выбитой из колеи. Кроме того, наверняка догадывался, что она изрядно выпила. Какой стыд!

— Боже, выставила себя на посмешище, — прошептала она с горечью.

— Ничего подобного, — поспешил заверить ее Зак. — У вас просто был тяжелый день, вот и все.

Эву забил озноб. Ей стало ужасно тоскливо и одиноко. Оказаться бы опять в объятиях Троя! Но Трой уже больше никогда не обнимет ее. Все кончено, разрушено, умерло! Она судорожно стиснула руки.

— Вы и правда любили этого негодяя, — негромко пробормотал Зак.

Эва закрыла лицо ладонями, словно хотела загнать свои чувства внутрь. Всеми силами она пыталась овладеть собой. С большим трудом ей удалось продеть руки в рукава жакета, который протянул Зак.

— Что это была за шутка насчет двух миллионов?

Эва, неловко вытянув косу из-под воротника жакета, напряженно замерла, готовая к очередному потрясению.

— У вас роскошные волосы, мне всегда хотелось посмотреть, как они выглядят, когда вы их распускаете. — Зак не отводил глаз от черной шелковистой змейки, спускающейся до самой талии. — Никогда не подстригайте их.

Она медленно подняла голову, удивленные зеленые глаза встретились с его глазами, отсвечивающими холодной сталью, и между ними словно пробежала электрическая искра.

— Валиас сказал… что вы согласны заплатить два миллиона за одну ночь со мной.

Зак как будто сжался, его высокие скулы залил яркий румянец.

— Вы, по-видимому, выпили больше, чем я думал.

— Кажется, я села в лужу, — растерянно пробормотала Эва.

— Я утоплю Валиаса в этой самой луже.

— Не надо, я пошутила…

— Но он-то не шутил! — Зак шагнул к двери, увлекая ее за собой.

— Это п-правда? — запинаясь, выговорила пораженная девушка.

— Думаете, я был бы сейчас здесь, не будь это правдой?

Он вывел ее через шумный вестибюль на улицу. Смятенный ум Эвы пытался осознать смысл его заявления. Зак Сфаэлос хотел близости с ней. Находил ее соблазнительной. То, что еще двадцать четыре часа назад ужаснуло и напугало бы Эву, сейчас завораживало.

У дверцы серебристого лимузина ожидал шофер. Эва забралась внутрь, скользнула вдоль обтянутого дорогой кожей сиденья. Но шикарный салон автомобиля не произвел на нее впечатления. Не думай о Трое, не думай о Трое, лихорадочно твердила она про себя.

— Но почему вы не… Я хотела сказать, вы никогда не показывали…

— Эва, я не томящийся от любви юнец. Я нахожу вас очень привлекательной физически. Это не зависит от моей воли.

— Физиология?

— Можно сказать и так, — сухо подтвердил Зак.

И Трой испытывает то же самое к Абби? Но разве есть разница, что именно двигало им, — любовь, слепое влечение или примитивное желание, — все равно больнее, чем сейчас, ей уже не будет. Неужели только чувство вины заставило Троя выбежать вслед за ней на лестничную площадку? Перестань, перестань! — кричал внутри нее пронзительный голос. Все кончено! Зак прав. Ты уже никогда не сможешь верить Трою.

— Вы считаете меня очень наивной, — пробормотала Эва, преодолевая охватившее ее смятение.

— Нет… но думаю, сейчас не время для подобного разговора.

— Я больше не верю в любовь.

Разве Трой не вел себя, как ведут влюбленные? Романтические открытки, постоянные телефонные звонки. Вчерашний вечер они провели вместе, держались за руки, улыбались друг другу. Он непревзойденный актер, а она слепая дурочка, не заметившая в нем никакой фальши.

— Вы не хотели бы сейчас отключиться и хорошенько выспаться? — с откровенной надеждой осведомился Зак.

— Очень, очень хотела бы, — сдавленно прошептала Эва.

Наступило многозначительное молчание, смысл которого она не могла понять. Наконец с губ ее спутника сорвался мрачный смешок.

— Я действительно не знал, что ваши чувства настолько глубоки.

Да, Эва не привыкла проявлять свои чувства. Она научилась этому еще в детстве. Но сегодня ее грубо вырвали из защитной раковины.

— Мне казалось, вы больше увлечены свадебной мишурой, всеми этими обойными и мебельными каталогами, образчиками тканей, открытками… — перечислял он язвительно, но с еле уловимым оттенком горечи.

— Я хотела иметь дом, который стал бы по-настоящему моим. Легко смеяться над тем, что вы имели всегда.

Эва бросила на Зака сердитый взгляд и снова отвернулась, но его образ продолжал стоять у нее перед глазами. Блестящие черные волосы, разлетающиеся брови, жесткие очертания носа и губ, холодный блеск глаз. Жестокость — вот подходящее слово. Он был бы замечательно красив, если бы не неприятный отпечаток подавляющего превосходства и непреклонной воли.

В висках у Эвы глухо стучало.

— Я даже не спросила вас, куда мы едем.

— Вы в полной безопасности. Но сегодня вам не придется самой принимать решения.

Эва устало закрыла глаза. Единственному изо всех мужчин на земле, которому ей бы раньше и в голову не пришло довериться, она вдруг инстинктивно поверила.

Зак Сфаэлос — защитник и покровитель! Следовало бы посмеяться над подобной мыслью, но вместо этого она заснула.

Девушка всплыла из глубин кошмара с сильно бьющимся сердцем, покрытая испариной. Она резко, так что закружилась голова, села в постели и обнаружила, что находится в совсем незнакомой комнате. С двух сторон широкой кровати горели ночники. Она была накрыта шелковой простыней. К влажному телу липла тонкая ажурная ночная рубашка.