— Мы работаем по четко выверенной схеме, как всегда.

— Да, да, все формальности будут соблюдены. Но вам не кажется, что вся эта галиматья с художеством этим вот, — судмедэксперт, опять ткнул пальцем в пол, — и с прочей показухой, какая-то уж больно вычурная?

— Не спорю, но умозаключения — это моя работа и поверь они у меня уже кое какие имеются.

— Не поделитесь? — подал, наконец-то, голос Денис, шагнув в комнату пропахшую гарью.

— Тебя папа в детстве не учил, Денис, что подслушивать не хорошо? —поднял бровь Павел Вениаминович и неодобрительно взглянул на вошедшего.

— Вы же знаете, что мой отец, как и я был журналистом. Подслушивать — наша работа, — пытался держаться Денис, но голос его предательски дрожал. — Могу я знать, что здесь произошло? Она была моей девушкой.

— Честно говоря, я думал, это ты прольешь немного света на всю эту декадентскую историю, — смягчаясь проговорил следователь.

— С чего вы взяли?

— Соседка показала, что ты приходил вчера к Катерине Александровне.

— Тогда она должна была сказать, что Катя меня не пустила, и я ушёл.

— Так уж прям и ушел? Не похоже на тебя.

— А что я по-вашему должен был дверь выломать? У меня, в конце концов, самоуважение есть.

— А с самообладанием у тебя как?

— Пока не подводило, — сдавлено проговорил Денис, чувствуя, что момент когда это случится не за горами.

— Ну тогда взгляни вот сюда, — подозвал его следователь к себе.

Эксперты отошли в сторону пропуская Дениса в центр большой просторной комнаты, где царил страшный разгром, и он увидел то, что заставило его сердце на миг остановиться.

В комнате и без того ощущение страха витавшего в квартире усиливалось, оно становилось здесь почти осязаемым. Дениса словно сгибала невидимая рука, он горбился, не в силах противостоять этому потустороннему давлению. Но в оцепенение его ввели не метафизические силы, а вполне реальный, совершенный, идеально копирующий хозяйку квартиры рисунок, сделанный пеплом.

Денис содрогнулся, взглянув на страшное изображение. Оно было слегка выпуклым и настолько реалистичным, что ему показалось, что это и есть сама Катя. Кто-то явно сумасшедший изобразил её с раскинутыми руками и разметавшимися в разные стороны волосами, а затем раскидал немногочисленные вещи вокруг, словно их снесло порывом сильнейшего ветра.

Картина выходила жуткой, но сами мотивы и невероятная изощрённая изобретательность преступника страшили ещё больше. Кому понадобилось творить такое в доме его любимой? Чем могла Катя навлечь на себя этакую напасть, и где она сама?

Денис присел на корточки, и внимательно рассмотрел пепел. В близи оказалось, что он не однороден, где-то ткани выгорели до белого порошка, но местами попадались остатки чего-то плотного, похожего на кости. Все крупные фрагменты эксперты уже собрали, и на их месте зияли просветы, в которых наблюдалась одна примечательная и весьма странная деталь — паркетный пол под пепельным рисунком, прогорел.

От изучения страшной картины Дениса отвлекли эксперты.

— Паш, мы тут все уже раз пятьсот проверили, материала больше чем собрали вряд ли найдем.

— Да идите, жду результатов.

Эксперты удалились, а Павел Вениаминович, приблизился к Денису, по отечески положил ему руку на плече и спросил:

— Денис, где ты был с девяти вечера до пяти утра?

— В районе девяти был здесь, вы же знаете, а потом домой поехал.

— Подтвердить кто-нибудь может?

— Если только соседка с первого этажа, она видела, как я машину парковал.

— Вчера вечером?

— Да.

— Ты пойми Денис, дело довольно странное, и даже памятуя дружбу с твоим отцом, я вынужден буду задавать тебе неудобные вопросы.

— Понял уже, — буркнул Денис, убирая руку следователя. — Где Катя?

— А вот это большой вопрос. Возможно здесь, — он указал на ее портрет. — Но это предположение из разряда фантастики, хотя в нашем деле не следует исключать даже самые невероятные версии. А возможно где-то скрывается или похищена, вариантов тьма, ты и сам не хуже меня знаешь. Криминальные новости — это ведь твой профиль?

— Ну мой, и что?! —кривясь ответил Денис.

— Я дам тебе прочесть кое-что, но обещай, что эта информация не выйдет за пределы комнаты, — проговорил следователь, протягивая тетрадный листок в клетку, исписанный аккуратным Катиным почерком.

— Обещаю, — заверил Денис, в нетерпении выдергивая лист.

«Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет. Во всём случившемся виню только себя. Настоятельно прошу не проводить никаких расследований, ибо призывать к ответу моих судий у вас нет прав, равно как и возможностей. Так же прошу не доискиваться причин, по которым я совершила поступок, обрекший меня на смерть» — гласила записка.

— Вы хотите сказать, она мертва?! — чуть слышно прошептал Денис.

— Утверждать я пока ничего не могу. Надо дождаться результатов экспертизы, — ответил ему Павел Вениаминович. — Но одно я знаю точно, да и ты думаю уже догадываешься — сама она это провернуть не могла. Он обвел комнату рукой, демонстрируя разгром и картину на полу. — Если Катя мертва, то ей явно кто-то помог. Есть мысли на этот счет?

— Место работы ее проверьте. Уж больно оно у неё подозрительное.

— Это мы с удовольствием, но вот загвоздка, официально она, скорее всего, безработная. Трудовую мы нашли в квартире, и последняя запись трехлетней давности.

— Есть местечко, но она там неделю не появлялась.

— Почему? — оживляясь спросил следователь.

— Сам бы хотел узнать.

Денис замолчал на минуту, а потом поймав нетерпеливый взгляд Павла Вениаминовича продолжил, понимая, что на данный момент единственный подозреваемый в этом деле — он. А разговаривают с ним по-хорошему лишь от того, что Павел Вениаминович армейский друг его отца и Дениса знает с пеленок.

— Катя трудилась в некой фармацевтической компании, адрес и все что по ней нарыл, скину по почте. Кем трудилась не знаю, но место странно. Я ее после работы каждую пятницу встречал, а в эту ждал, ждал да не дождался. Охранник сказал мне, что Катерина Александровна на работе последний раз была неделю назад. Всю эту неделю я с ней созванивался и списывался каждый день, но о том, что она работу бросила или отпуск взяла, не знал. Больше того, она не отменила встречу, и я как дурак притащился туда и ждал ее. Хотя утром мы говорили по телефону.

— В котором часу?

— Около десяти.

— А потом?

— Глухо.

— Тебе не показалось, что она была чем-то встревожена.

— Нет, все было как обычно, она смеялась моим шуткам, рассказывала, что у них во дворе появился новый жилец.