— Сюда будешь являться на проверку, — сказал ему один из надзирателей. Идентификационный бейдж извещал, что этого бывалого, седеющего мужчину зовут Войсток. — Если услышал трубный глас, где бы ты ни был, у тебя есть пять стандартных минут, чтобы вернуться сюда, потом дверь запирается, и если не успел, тебя уничтожат.

Мол холодно посмотрел на него:

— Уничтожат?

— Да, тебе ж никто не сказал! — Охранник кивнул на плоский серый блок управления, прикрепленный к его бедру. — Эту штуку мы называем «дропбокс». Знаешь почему?

Мол молча смотрел на него.

— Да ты у нас крепкий орешек! — фыркнул Войсток. — Ну-ну. Все с этого начинают. Смотри. В медотсеке каждому заключенному в сердечную мышцу имплантируют субатомный электростатический детонатор. А у тебя их два, у тебя ведь два сердца. Значит, я набираю здесь твой номер, 11240, — он пробежался пальцами по клавиатуре «дропбокса», — и детонаторы срабатывают. И ты играешь в ящик.

Мол молчал.

— Да не дрейфь! — криво усмехнулся Войсток. — У крутого парня вроде тебя здесь не должно быть никаких проблем. — Он похлопал Мола по щеке. — Наслаждайся пребыванием здесь, договорились?

Надзиратель ушел, оставив дверь камеры распахнутой настежь, но Мол остался на месте: он неподвижно сидел, сгорбившись, позволяя новому окружению постепенно проявляться вокруг него, медленно прирастая все новыми деталями.

Нацарапанные на стенах граффити — слова на десятке различных языков, — обычные признания в слабости: мольбы о помощи, прощении, признании, быстрой смерти. У скамьи имелись ручки; их поверхность была отполирована сотнями ладоней, как будто все заключенные, сидевшие в этой камере ранее, испытывали необходимость за что-то держаться. Мол не придал значения этой детали как несущественной.

Пока не прозвучал трубный глас.

Ситх насторожился, сел прямо, и тут световая панель перестала моргать и загорелась красным. Труба завывала пять минут. Снаружи до Мола доносились голоса и неистовый топот ног — это заключенные спешили по своим камерам. Когда сигнал тревоги стих, он услышал, как соседние камеры автоматически запираются.

Стены затряслись. Странные скрежещущие звуки раздались откуда-то из самой сердцевины тюрьмы — скрежетали замысловатые пневматические механизмы. Камера принялась менять форму. Мол опустил взгляд. Пол под его ногами уже начал прогибаться, принимая форму чаши; в сочетании с куполообразным потолком помещение превращалось в идеальную сферу.

И камера начала переворачиваться.

Лишь в этот момент наличие потертых поручней на скамье обрело смысл. Он повис на них, когда камера перевернулась практически вверх ногами, затем вернулась обратно, качнулась вбок, словно неисправный авиасимулятор. Все это сопровождалось лязгом и скрежетом — металлические пластины стен вставали на новые места.

Когда вращение прекратилось, утопленная в стене дверь с шипением распахнулась. За ней оказалась на первый взгляд такая же пустая камера, заполненная тьмой, — но присутствовало в ней и что-то еще. Поначалу Мол просто стоял, вглядываясь в темноту. Затем сделал шаг внутрь. Когда он ощутил присутствие другой формы жизни — воина с разнокалиберными руками и странным живым жезлом, — первый удар он уже пропустил.

* * *

А теперь…

Сидя посреди столовой, чувствуя на себе взгляды других заключенных, ощущая, как вокруг медленно скапливается напряженность, похожая на поток заряженных частиц, Мол понял, что обитатели «Улья-7», все вместе и каждый по отдельности, уже готовятся к его смерти.

«Пусть готовятся. Это лишь облегчит твою задачу».

К нынешнему моменту он уже успел понять, что тюрьма представляет собой выгребную яму, а ее концентрическая структура способствует появлению у ее обитателей иллюзорного ощущения фальшивой свободы. В действительности же беспрепятственные перемещения по тюрьме в промежутках между поединками лишь усиливали неуклонно возрастающую между заключенными враждебность и готовность при малейшей провокации разорвать друг друга на куски.

Мол позволил своим мыслям вернуться к электростатическим детонаторам, которые дроид имплантировал в стенки обоих его сердец, — крошечные семена смерти, что обитатели «Улья-7» постоянно носили в себе. В итоге свобода для этих жалких существ — не более чем обещание забытья. Вне зависимости от того, что они совершили, чтобы в итоге оказаться здесь, — вне зависимости от того, от чего они бежали, или о чем мечтали, или чего надеялись добиться, — эти детонаторы диаметром в микрон полностью символизировали всю их жизнь, а также легкость, с какой они могут ее лишиться.

«Ты должен отыскать Айрема Радика, — велел ему Сидиус во время их последней встречи на Корусанте. А затем, быть может ощутив физическую реакцию, которую Молу не до конца удалось подавить, повелитель ситхов добавил: — Это будет не так просто, как кажется».

Сидиус сообщил ученику, что Радик — чрезвычайно скрытный торговец оружием, о котором по Галактике ходят легенды. Его штаб-квартира находится где-то в «Улье-7», хотя никто, даже сам Сидиус, не в состоянии утверждать, что это факт.

Истинная личность Радика хранится в строжайшем секрете. Также вызывает сомнения то, что он является заключенным. Он действует исключительно под непрерывно меняющимся прикрытием, через посредников, фальшивые личины, охранников, арестантов и продажное руководство как внутри, так и за пределами изменчивых стен космической тюрьмы. Те, кто служит ему прямо или косвенно, могут и не знать, на кого работают, а если и знают, то в любом случае никогда не узнают его в лицо.

* * *

«Ты не покинешь „Улей-7" до тех пор, пока не обнаружишь Радика и не встретишься с ним лицом к лицу. Это будет способствовать делу, которым мы заняты в настоящий момент, — сообщил ему Сидиус. — Понятно?»

«Понятно». Мол снова обвел взглядом столовую. Сотни заключенных уже откровенно таращились на него. За соседним столом двое заключенных человеческой расы — по виду будто отец и сын — сидели рядом, словно стремились защитить друг друга. Старший, могучего телосложения ветеран тысячи сражений, весь покрытый шрамами, держал в руке смотанную веревочку с завязанными на равном расстоянии узелками, младший же смотрел на него с немым восторгом.

Неподалеку от них несколько заключенных склонились над столами, ощупывая свои подносы с едой. Когда один из них поднял голову, Мол понял, что глаза у него отсутствуют — будто их выбили из глазниц. Случилось ли это во время одного из поединков? Рука человека нашла вилку, и он принялся на ощупь запихивать пищу в рот.

В другом конце зала еще один заключенный, тви'лек, уставился прямо на Мола. Рядом с ним стоял виквай с отсутствующим выражением на будто опаленном солнцем лице, похожем на скалу в пустыне. На голове его торчком стояли полдесятка косичек. «Кто-то из них может оказаться Радиком, — думал Мол. — Или никто не окажется».

Мол внимательно оглядел весь зал, сумев за один раз вобрать всю имевшуюся информацию. Здесь действовали сотни союзов, он чувствовал это, банды и шайки, а также целая сеть социальных связей, чья сложность потребует его самого пристального внимания, если он не хочет запутаться в них и собирается выполнить задание, ради которого здесь находится. И если у него и было что-то в неограниченном количестве, то только не время.