– Вы можете подождать? Сейчас узнаю.

Несколько минут Питер ждал, прислушиваясь к подозрительным потрескиваниям и шепоткам, которые всегда эхом отдаются в трубке на свободных линиях.

– Вы все еще здесь, сэр?

– Да, я здесь.

– Соединяю. – Раздался гудок, потом: – Кембл у телефона.

– А, мистер Кембл. Здравствуйте. Извините, если я поднял вас с постели или что-то в этом роде. Это, хм, Питер Пинтер.

– Да, мистер Пинтер.

– Вы уж извините, что так рано, просто я хотел узнать… А сколько будет стоить убить всех? Всех на свете?

– Всех? Абсолютно всех?

– Да. Сколько? Я хочу сказать, что для такого заказа у вас должны быть огромные скидки. Сколько это будет стоить? За всех сразу?

– Совсем ничего, мистер Пинтер.

– Вы хотите сказать, что не возьметесь за такую работу?

– Я хочу сказать, что мы сделаем ее бесплатно, мистер Пинтер. Надо только, чтобы нас об этом попросили. Нам всегда надо, чтобы нас попросили.

Питер был ошарашен.

– А когда же вы начнете?

– Начнем? Прямо сейчас. Немедленно. Мы давно к этому готовы. Но нам надо, чтобы нас попросили, мистер Пинтер. Спокойной ночи. Мне было очень приятно иметь с вами дело.

И он отключился.

Питер чувствовал себя странно. Все казалось ему каким-то нереальным. Ноги плохо держали, и захотелось присесть. Что же, спрашивается, тот человек имел в виду? «Нам всегда надо, чтобы нас попросили». Более чем странно. Никто в мире ничего не делает за просто так; ему захотелось перезвонить Кемблу и отказаться от своего заказа. Возможно, он все преувеличил, возможно, была совершенно невинная причина, почему Арчи и Гвендолин пошли вместе на склад. Он с ней поговорит, вот что следует сделать. Он первым делом поговорит с Гвенни, когда наступит день…

И в этот момент он услышал шум.

Странные крики доносились с улицы. Дерутся кошки? А может, лисы? Он понадеялся, что кто-нибудь запустит в них тапком. Но тут в коридоре его квартиры раздались приглушенные звуки, словно кто-то волок по полу что-то тяжелое. Потом звуки прекратились. Кто-то стукнул в его дверь, дважды, очень тихо.

Крики за окном становились все громче. Питер уселся в кресло, понимая, что где-то в чем-то ошибся. В чем-то важном. Стук возобновился. Он порадовался, что всегда запирает на ночь дверь на замок и на цепочку.

Они давно готовы, им только нужно было, чтобы кто-то попросил…

Когда дверь взломали, Питер принялся кричать, но, по правде сказать, это продолжалось совсем недолго.

I

Меня называют Ктулху. Великий Ктулху. Все произносят мое имя неправильно.

Ты записываешь? Каждое слово? Хорошо. Так, с чего бы начать… Ну что ж. Начну с начала. Пиши, Уотли.

Я был зачат бессчетное количество эонов назад в темной мгле Кххаа’йнгаиих (нет, я не знаю, как это пишется; пиши, как слышится) безымянными родителями, жуткими, как ночной кошмар, под серповидной луной. Конечно, речь не о луне этой планеты! Я говорю о настоящей луне. Иногда она занимала полнеба. Когда она восходила, было видно, как алая кровь струится по ее опухшему лику, заставляя его краснеть. В зените луна заливала болота и башни мертвенным багровым светом.

То были дни!

Точнее, ночи. В моих родных краях существовало подобие солнца. Но уже тогда оно было слишком старым. Помню, в ту ночь, когда оно наконец взорвалось, мы все выползли на берег, чтобы насладиться зрелищем. Но я забегаю вперед.

Я не знал своих родителей.

Мать съела отца, как только он оплодотворил ее. А я, появившись на свет, сожрал мать. Так уж вышло, что это мое первое воспоминание. Извиваясь, я выбираюсь из материнской утробы; мои щупальца до сих пор хранят вкус ее плоти – чем-то напоминает дичь.

Не смотри на меня так, Уотли. Вы, люди, не менее отвратительны.

Да, кстати, шоггота покормили? Кажется, он что-то бормочет.

Первые тысячелетия своей жизни я провел в болотах. Разумеется, без особого удовольствия. Цветом я тогда напоминал молодую форель; в длину достигал четырех-пяти ваших футов. Мое основное занятие состояло в том, чтобы подкрадываться и поглощать. И следить, чтобы никто не застал врасплох и не проглотил меня.

Так прошла моя юность.

А потом в один прекрасный день – кажется, это был вторник – я понял, что в жизни есть не только еда. (Секс? Конечно, нет! Этой стадии я достигну только после следующей спячки; к тому времени ваша жалкая планета давно остынет.) В тот вторник дядя Хастур проскользнул в мою часть болота с плотно сжатыми челюстями.

Это означало, что он не собирается мной пообедать. И мы можем поговорить.

Что за идиотский вопрос! Не ожидал такого даже от тебя, Уотли. Я ведь общаюсь с тобой, не прибегая к помощи своих ртов, не так ли? Ну вот. Еще раз сморозишь такую глупость, и я найду кого-нибудь другого для записи своих воспоминаний. А ты пойдешь кормить шоггота.

– Мы хотим прогуляться, – сказал дядя Хастур. – Может, присоединишься?

– «Мы»? Кто это – «мы»?

– Я, Азатот, Йог-Сотот, Ньярлатотеп, Цатоггуа, Йа! Шуб-Ниггурат, молодой Йуггот и еще кое-кто. (Это очень вольный перевод, Уотли, ты же понимаешь… Большинство из них были бес-, дву- или трехполыми. А старая Йа! Шуб-Ниггурат, говорят, наплодила не меньше тысячи отпрысков. Эта ветвь нашей семьи всегда отличалась склонностью к излишествам.) Мы собираемся на прогулку, – повторил дядя. – Составишь нам компанию?

Я помедлил с ответом. По правде говоря, я недолюбливал своих родственников. К тому же сильное пространственное искажение мешало их как следует рассмотреть. Обычно силуэты расплывались по краям. А у некоторых – например, у Сабаота – краев было слишком много.

Но я был молод и жаждал приключений! «В жизни должно быть что-то еще!» – восклицал я, пока вокруг сгущалось восхитительное зловоние болот, а над головой ухали и скрежетали нгау-нгау и зитадоры. Как ты уже догадался, я согласился, и мы с дядей поползли к месту встречи.

Всю следующую луну мы обсуждали, куда отправимся. Азатот рвался на далекий Шаггай. Ньярлатотеп зациклился на Неописуемом месте (понятия не имею почему! Когда я был там в последний раз, все было закрыто). Мне было все равно, Уотли. В любом сыром и немного странном месте я чувствовал себя как дома. Последнее слово, как всегда, осталось за Йог-Сототом. Поэтому мы и очутились в этой вселенной.

Ты ведь знаком с Йог-Сототом, мой маленький двуногий зверек? Я так и думал.

Это он привел нас сюда.

Честно говоря, сначала мне здесь не очень понравилось. Да я и сейчас не в восторге. Если бы знал, какие неприятности нас ждут, ни за что бы сюда не сунулся. Но тогда я был моложе…