В тот момент и приехал к ней Антуан.

— Анастасия Павловна, внемли просьбе моей, Христом Богом молю! — Антуан стоял на коленях перед Быстровой, склонив голову. Он примчался к ней сразу после того, как впервые встретил Татьяну на балу, после чего разузнал о ее семье. Не было в его речах и просьбах ни злого умысла, ни тайны. Влюблен был безумно.

— Ну что ты, что ты! Встань с колен! Непотребно царскому советнику валяться в ногах простой женщины, — Анастасия взяла его под руку, когда он уже поднялся, и посадила рядом с собой. — В чем беда твоя, аль с радостью пришел ко мне? — спросила она.

— Знаю я, матушка, о благородном намерении вашем относительно одной молодой красавицы, вот и пришел к вам за советом и руки ее просить у вас, — граф опять бухнулся перед Быстровой на колени.

— Да не спеши ты и встань наконец! — Анастасия заволновалась. Она понимала, о чем и о ком просит ее Антуан.

— За Преонскую прошу, за Татьяну! — в волнении произнес Антуан, сидя уже на стуле.

Анастасия встала и прошлась по комнате, не зная, что ответить бойкому французу. Он человек рода знатного, к царю приближен. Радея о выгодах своего государя, она не пренебрегала и собственными. Почитая брак с богатой наследницей верным путем к достижению независимости и прочного положения в свете, давно метила соединить француза с собственной дочерью, но, видя, как обернулось дело, подумала: «С одной стороны, быть свахой меж царевым любимцем и девицей Преонской — дело и выгодное, и благородное. А с другой, жалко перекрыть себе скорую дорогу во Францию». Ведь были же у нее надежды на Антуана, а теперь, глядя в его влюбленные, по-настоящему влюбленные глаза, она понимала, что вряд ли добьется желаемого.

После некоторых размышлений и воспоминаний о своей неудачной юности она решила не спешить, но пообещала быть сторонницей в согласном решении и содействовать их скорейшей свадьбе. Антуан торопился, так как знал, что, возможно, в ближайшем будущем ему придется покинуть страну по делам государственной важности.

— Ты, Антуан, знаешь, что Преонская без отца и матери пребывает, но под покровительством находится, и ты знаешь под чьим! — властный голос Анастасии враз привел француза в чувство. — Так вот. Совет мне надобно держать с людьми, повыше нас с тобой. Одна я решать это не могу. На особом счету девица эта, на особом. Я поговорю, а ты молись!

Анастасия вдруг почувствовала себя такой старой и уставшей от всего: дворцовых интриг, обмана, людского малодушия. В душе она даже порадовалась, что есть еще на свете люди с такими чистыми и светлыми чувствами. И решила помочь молодому человеку, а если не встретит он со стороны Татьяны холодности и отчуждения, похлопочет о скорейшей свадьбе. И лестно было Быстровой такое отношение к ней, особенно со стороны Антуана де Кюри. Французский граф единодушно был принят во дворце и за честь было зазвать его себе в гости.

— Смилуйтесь и будьте снисходительны! Бог не забудет щедроты души вашей, а я тем паче верен буду вам! — Антуан встал, собравшись откланяться.

— Милость есть удел царей! — ответила Антуану Анастасия и попросила слугу проводить его.

И стал с тех пор Антуан грезить одной-единственной женщиной на всем свете — Преонской Татьяной. Несколько ночей подряд стоял под окном своей возлюбленной, а когда принесли письмо от Быстровой, он сломя голову понесся к ней на совет. Прознав про интерес Татьяны к нему, он, не дожидаясь выздоровления Быстровой, вымолил у нее единоличную встречу с возлюбленной, которую Анастасия и разрешила.

После разговора с Татьяной и вручения ей подарка — кольца родового — Антуан стал смелее в поступках. С тех пор каждое утро находила Татьяна на окне своем цветы и рдела, представляя лицо человека, собиравшего их в ночи.

Оба они — и Татьяна, и Антуан — с особой тщательностью готовились к балу и с особым настроением ждали этого дня, предчувствуя что-то необыкновенное.

Спустя несколько лет после свадьбы ничто в Антуане не напоминало того, каким он был при первых их встречах. Об этом подумала Татьяна, когда смотрела на пьяного мужа, спорившего о чем-то с извозчиком.

Вспомнилась их свадьба, веселая и пышная, вспомнилось, как долго Татьяна не могла отблагодарить Быстрову за участие в ее жизни. И когда младшая дочь Быстровой, Ольга, выйдя замуж за иностранного посла, не могла с семьей выехать за пределы родины, Татьяна и Антуан сделали все возможное для их благополучного отъезда. С Ольгой уехала и мать, Анастасия Быстрова — попечитель и лучший друг молодой семьи Преонских-Кюри.

Поженились они в 1699 году и поселились в большом московском доме — настоящих хоромах. А в 1701 году родился Никита. Сын Татьяны получил от родителей двойную фамилию Преонский-Кюри. При венчании Антуан, после крещения уже привыкший откликаться на имя Антон, присоединил к своему имени фамилию жены. После свадьбы молодые супруги не могли надолго остаться одни. Дела, не терпевшие отлагательства, разлучили молодых на несколько дней.

Погружаясь в своих воспоминаниях в те уже далекие дни, Татьяна отчетливо представляла и свои переживания, и свои поступки…

* * *

Вчера приезжал поверенный от Антуана и передал весточку молодой жене, что возвращается молодой граф и шлет поклон.

— Дуня, посмотри, все ли ладно в палатах и опочивальне? Истопили ли баньку? Да, и проверь, не напился ли приказчик? Дюже не любит Антуан пьяниц и разгильдяев! — говорила Татьяна.

— И откуда же ты его так распознать-то успела? — подозрительно спросила Дуня.

Татьяна не ответила на вопрос няньки, а лишь гордо прошла мимо и уселась у окна с вышиванием.

От приятных мыслей у нее радостно забилось сердечко. Сегодня она отдаст Антуану их родовое кольцо, благодаря которому они и встретились. Хотя, конечно, его должен носить потомок рода Преонских, но Татьяна слишком любила Антуана и поэтому решила подарить ему перстень в знак любви и признательности.

За окном уже смеркалось. Становилось тихо и спокойно. Но в доме Преонских-Кюри все готовились к приезду молодого хозяина.

Долго ждала Татьяна мужа и уже после молитвы, собираясь идти в опочивальню, услышала на улице шум. Татьяна приоткрыла нижнюю часть окна и увидела, как по улице проехала телега тройкою, следом еще и еще, потом солдаты, конные и пешие.

Татьяна подняла весь дом на ноги, объявив, что хозяин, вероятно, возвращается.

— Ох, батюшки, батюшки мои! Поостывала снедь-то вся! — причитала Варвара-стряпуха.

— Разогрей! — приказала Татьяна и вышла со свечой в сени, проверить, на месте ли челядь. — Фома! Филипп! Гаврила!

— Да, боярыня, мы все здеся. Токмо сумнения меня гложуть, что нетути хозяина нашего с приезжими, — Филипп говорил тихо, не глядя хозяйке в встревоженные глаза. Она с волнением следила за многочисленным народом, проезжавшим и проходившим по улице.

— Ежели нет, спать идите и до утрени отдыхайте. Авось не приедет он за полночь, — печально ответила она.