не стеснялся. Я, признаться, всегда ему несколько завидовал.

Я приехал в Москву в тот же день, когда получил деньги. Купил билет на самолет, и через четыре часа, стоя в необъятном зале аэропорта Домодедово, уже набирал телефон Александера, чтобы рассказать о моем внезапном прибытии и необходимости срочно что-то с этим делать.

Что мне всегда нравилось в Александере, так это его обычай не лезть в чужие дела. Скорее всего, это ему было просто неинтересно. Сандер – так я называл его для краткости – был всегда субъектом весьма самодовольным и эгоцентричным; сейчас эти его качества мне были на руку, так как рассказывать кому бы то ни было о моих финансовых успехах совершенно не входило в мои планы. Как я и ожидал, Сандер даже не поинтересовался, чего ради я приперся в Москву, но на предложение «посетить самую клёвую дискотеку этого города за мой счет» отозвался с готовностью – «зажигать» он любил, а кроме того, с его-то внешними данными и безбашенным характером любой ночной клуб, как правило, становился местом «успешного съема» девочек на ночь. Это он тоже любил.

И вот мы здесь, в самой гуще танцующей массы. «Keep on dancing», – звучит из динамиков тонкий голосок безымянной певички, еле слышный на фоне всепоглощающих басов. Толпа подхватывает нас своими мощными импульсами, вгоняет в рамки жесткого ритма, навязывает свои движения. Я теряю Сандера из виду, но это уже неважно – кажется, будто я уже пьян, хотя еще ничего не пил, словно здесь на всех одна вена, по которой невнятно-беспорядочными толчками из последних сил циркулирует мутная, обильно разбавленная алкоголем кровь, и я теперь – часть этой дряхлой, смердящей кровеносной системы, маленький сосуд в теле гигантского умирающего организма…

– Ну, и какой же все-таки сегодня повод? – с трудом перекрикивая басы, осведомился наконец Сандер, когда мы уже с полчаса сидели на стильном кожаном диванчике, отдыхая, в обществе двух совсем юных девиц модельной внешности. Девицы потягивали коктейли из высоких стаканов, мы с Сандером уже успели опустошить полбутылки «Джека Дэниэлса».

– Повод? Повод простой. Жизнь хороша, и жить хорошо! Кажется, так Высоцкий пел? – ответил я, наливая себе виски.

– А ты еще Высоцкого помнишь… Уважаю, старичок! Ну, девчонки, за Высоцкого! – отвесил Сандер, доверительно склонившись к девчонкам. Девчонки смущенно-послушно заулыбались. Что говорить, девушки всегда были от него без ума. Харизма настоящего мачо.

– Значит, скрытничаешь? – заговорщицки осведомился он, наклонившись уже ко мне. – Слушай, ты так вдруг ни с того ни с сего прилетаешь в Москву, с одной своей почтальонской сумкой, да сразу на блядки – это что-то да значит, верно? – Сандер состроил физиономию следователя по особо важным делам.

– Ладно, Алекс, не мучай себя излишними размышлениями. Просто срубил вот бабла… Хочу погулять немного. Вкусить сладкой жизни, так сказать. Может, машину себе куплю еще. Кстати, поможешь?

– Ма-а-а-а-ши-и-и-и-ну-у-у-у? Неужели созрел наконец?

– Да вроде того.

– И какую же машину хочет наш разбогатевший Буратино?

– «Лексус».

Он присвистнул и откинулся на спинку дивана.

– Слышь, девчонки, завтра мой горячий южный друг покупает «лексус»! Ну что, товарищи, нет повода не выпить?

– За «лексус»! – хором пропели захмелевшие от мартини и сексуальности Сандера девушки. Кажется, впервые за вечер обе удостоили меня заинтересованно-кокетливыми взглядами.

– А ты нас покатаешь?

– Да, мы завтра как раз свободны!

– А чем ты занимаешься?..

Я молча допил свой виски и, не закусывая, вышел из-за стола. Это общество начало меня слегка раздражать.

Сандер застал меня у раковины в туалете.

– Ну ладно, давай колись, где столько бабла нарыл? – спросил он.

Я продолжал молча тереть руки мылом.

– Только не говори, что честным трудом заработал, днем и ночью трудился, на хлебе и воде жил. Я взрослый мальчик, в сказки уже не верю.

– Слушай, Сандер, я не хочу об этом говорить. Давай оставим эту тему.

– У-у-у, все так серьезно? Ну смотри, старичок, если нас с тобой повяжут, будешь потом меня за свой «лексус» выкупать.

– Расслабься. Никто тебя не повяжет. А про «лексус» я просто перед телками рисанулся. – Я решил, что лучше будет заняться машиной в одиночку. В конце концов, «лексус» производит не так много моделей, чтобы мне понадобилась сандеровская помощь в выборе.

– Серьезно? Ха! Ну ты блин мастер! А я, дурак старый, повелся!

Сандер с едва заметным облегчением хлопнул меня по плечу. Как ни крути, а все-таки чего бы стоило его самодовольство, если бы такой неприметный провинциал, как я, вдруг купил его мечту?

– Ладно, пойдем к подругам, – сказал он, отрывая бумажное полотенце. – Пора их домой везти, они уже набрались по самое не могу. Возьмешь ту, что поменьше?

– Сандер, я от нее не в восторге.

– Да брось ты себе мозги парить, ты же развлекаться приехал. Нравится – не нравится, после разберешь. Наслаждайся. Будет ломаться – предложишь полсотни гринов. Ну максимум сотню. Больше она не стоит. У тебя есть сотня?

– Есть.

– Ну вот и отлично. Вперед, под танки, товарищ!

И, напевая нарочито-пьяным голосом песню про трех танкистов, Сандер двинулся на выход из туалета.

Я молча уставился на свое отражение, оперевшись руками на раковину. Зазеркальный я слегка покачивался и расплывался, но глаза упорно сверлили меня-тутошнего укоризненным взглядом. «Опять напился», услышал я почему-то слова матери.

Вдруг память перенесла меня на много лет в прошлое, когда я впервые, набравшись до зеленых чертиков, среди ночи притащил домой девчонку.

Мне было семнадцать или восемнадцать, девчонка – года на три старше. Я тогда жил у родителей. В тот вечер мы долго гуляли где-то с компанией, причем так, что к концу вечеринки ни у меня, ни у нее не осталось ни копейки денег. В то время это было нормальное состояние – мы были студентами, родители были небогаты, и все, что мы могли себе позволить на повышенную стипендию – это полуторалитровая пластиковая бутылка дешевого пива раз-два в неделю. Но тогда нам и этого хватало, мы были влюблены – толи друг в друга, толи в саму жизнь, – и наличие либо отсутствие денег практически ничего не меняло – любовь не требует больших расходов.

Короче говоря, ни у меня, ни у нее не было денег, чтобы заплатить за такси. Такси вообще было для нас непозволительной роскошью, которой мы пользовались только в случае крайней необходимости. Вот как сейчас. Оба были пьяны, на улице – ночь, дойти пешком до ее дома совершенно не представлялось возможным. Поэтому я повел ее к себе, надеясь, что мы сможем прошмыгнуть в мою комнату и всю ночь заниматься сексом, не разбудив