Мила и Женя расстались, а наша история только набирала обороты. Мы стали по-настоящему родными друг другу людьми. Каждый день он возил меня в разные рестораны и кафе, кормил с ложечки, смотрел в глаза. Ему нравилось наблюдать за мной. Нравилось, что я не потеряла детскую способность радоваться простым вещам. В свободное время я ездила с ним по его рабочим делам. Мы могли просто ехать и молчать. Я слушала музыку, смотрела по сторонам, разглядывала здания, а он любовался мною и улыбался.

Нам не нужны были слова, потому что мы нашли друг друга. Мы любили сидеть в его машине, болтать часами, пить коньяк, смотреть на огни ночного города, заниматься любовью. Нам не было скучно вместе. Он всегда и везде брал меня с собой.

Все его друзья знали меня и любили. А Марк всем говорил: «Это моя Бусинка, я её очень люблю». Он сам придумал это прозвище. Не знаю, почему.

Иногда он напивался, и я катала его по ночному городу. Привыкла к его машине, а все его друзья привыкли к тому, что он доверяет её мне. Мы ели изысканные блюда и шаурму из ларька, отдыхали в клубах и на природе, смеялись, гуляя по магазинам и валяясь в снегу, громко ссорились и бурно мирились. Исчезло смущение по поводу того, что я такая молодая, ведь он называл меня самой умной и красивой на свете.

Он как-то сразу сказал мне, что любит. Я тоже легко отвечала ему, что люблю. А иногда он даже сожалел, что не я мать его ребенка. Но всё же Марк никогда не задаривал меня подарками, не заваливал цветами, мог даже не поздравить с Восьмым марта. Через полгода мы начали ссориться из-за того, что он сам признавался, что у него были другие женщины. Мне было больно, я уходила, а он меня возвращал. Я никогда не ревновала его к жене, даже наоборот, всегда желала ей только счастья и здоровья, ведь она была частичкой самого Марка.

Сейчас я уже думаю, что он и меня-то никогда не любил, так же, как и её. Я знала, что от жены он никогда не уйдёт, и не надеялась. Мне не был нужен такой муж, который гуляет, пока я сижу дома. Мне нравилось моё положение. Меня уважали его друзья, все знали, что у нас это серьёзно. И этого было достаточно. Целый год этот мужчина каждый день посылал мне смс: «Доброе утро, сладкий!» Уже за это можно быть ему благодарной, уже за это любить его.

Всё рухнуло в один прекрасный день, когда я поняла, что он меня избегает. Не ответил на смс, уехал куда-то с друзьями. Я никогда не предъявляла ему претензий, не качала права. Он рассказывал мне сам: где был, что делал. В тот день мне сказали, что их с Женей видели с другими девушками. Я всё поняла, ужасно переживала, две недели ходила без настроения, не улыбалась.

Да что уж тут говорить, я сходила с ума и ревела ночами. Рассказала Миле, она выпила со мной, позвонила ему, ругалась, кричала, обвиняла в том, что он поступил по-скотски и даже не набрался смелости объясниться со мной. Я слушала спокойно, мне было всё равно, потом она передала трубку мне, и как только я услышала его голос, слёзы по моим щекам потекли ручьями. Не сумев проронить и звука, я отшвырнула телефон и разрыдалась. Милка обнимала меня и тоже плакала.

Тогда я разочаровалась в нём. Бегать и умолять не входило в мои планы, поэтому я просто про него забыла. Уже через три месяца он приехал ко мне, мы выпили и поговорили. Он сказал, что всегда считал меня другом и самым родным человеком на земле. Сказал, что встречался с девушкой всё это время, теперь расстался. Я слушала и роняла слёзы. Нет, он так и не научился любить. Я решила не таить на него обид, решила простить, и раз уж он считал меня «другом», значит, буду другом.

Так началась история нашей дружбы. Сколько бы мы не проводили вместе времени, я не позволяла ему прикасаться ко мне. Мне было всё равно, пути обратно нет и быть не может. Быть другом – пожалуйста, но мне никогда не забыть, как меня бросили. И как бы он ни умолял меня, как бы ни раскаивался, никогда больше в своей жизни я не ступлю на эту скользкую дорожку. Я помню, что мне пришлось пережить, и буду помнить всегда.

Да, я люблю Марка, но только как друга. Точка.

Полгода назад Марк пригласил меня работать управляющей в один из своих ресторанов. Я испугалась, ведь у меня не было соответствующего опыта, но он утешил меня тем, что бухгалтерией мне заниматься не придётся, нужно будет лишь вести административную работу, руководить кадрами, маркетингом, планировать закупки и контролировать все остальные процессы, протекающие в ресторане. С чем я успешно до сих пор справлялась, имея большое количество талантливых помощников и коллег. Заработная плата меня более чем устраивает. Спасибо Марку, иногда чувство вины благотворно действует на мужчину.

Мне снилась мама.

Я бросилась к ней в объятия и крепко прижала к себе. Она гладила меня по волосам и утешала: «Доченька, ты с нами, ты дома. Как же тебе могла присниться такая глупость? Похищение. Ха! С ума сойти! Всё хорошо. Посмотри, на тебе ни царапинки. Скоро папа придёт с работы. Давай приготовим ему ужин?»

Потом мы, обнявшись, пошли на кухню. Мама доставала из холодильника продукты, а я, сидя на стуле, с удовольствием вдыхала их ароматы.

– Мама, всё так чудесно пахнет, я умираю, хочу что-нибудь съесть.

– Вот, ешь, сколько влезет. – Она протянула мне кусок курицы с аппетитной корочкой.

– М-м-м! Такой необыкновенный вкус! Мамочка, ты всегда готовила лучше всех, – похвалила я.

– Спасибо, родная, – смутилась она, – ты кушай, кушай.

– Мамочка, – всхлипнула я, – а что будет, если я проснусь и пойму, что я опять там, в этой тёмной душной комнате?

– Какая глупость! Ты здесь. Ты рядом со мной. – Она улыбнулась своей самой доброй на свете улыбкой.

А я вдруг увидела, как на столе в пачке с мягким подтаявшим сливочным маслом плавает таракан. Он был ещё живой и отчаянно отталкивался всеми лапками.

Я остекленело и с отвращением глядела, как это маленькое мерзкое рыжее существо борется за свою жалкую жизнь. Ему хотелось жить, чертовски хотелось, а ведь он погибал в огромной куче еды. Мечта каждого таракана. Мне стало его жалко, даже несмотря на то, что я с детства терпеть ненавижу этих тварей. Ведь я понимала, что значит крепко хвататься за жизнь. Каждый алкаш, заявляющий, что хотел бы утонуть в море пива, сотню раз не прав.

У меня всё ужасно зачесалось, как будто кто-то меня щекочет. Я проснулась. От осознания того, что по мне действительно кто-то ползает, я подскочила как ошпаренная и принялась стряхивать с себя всё. Ощутив чудовищную боль в закованном запястье, я взвыла. Боль в ногах тоже сразу дала о себе знать. Но остановиться я уже никак не могла, по телу то и дело пробегали холодок отвращения и противные липкие мурашки. Я отчаянно отряхивала всё своё тело, скривив губы и издавая звуки «а» и «ы», да ещё и пытаясь встать при этом.

Это была самая настоящая истерика. Для человека, который с детства боится даже смотреть на насекомых, вдруг оказаться в ловушке, где всё вокруг кишит этими гадами, просто смерти подобно. Да ещё в темноте, где нельзя увидеть своего врага, а можно только представлять, насколько он отвратителен.