Синджун продолжал хранить напряженное молчание, и у Анжелики все внутри свело от страха, но она заставила себя продолжить:

– Как бы там ни было, родив вас, Белль Форд, ваша мать, исчезла из городка, и о ней больше не слышали. – Она округлила глаза, словно ее поразила ужасная тайна жизни Брейкера-миллиардера. – Если вспомнить, каким образом ваш отец разделался с человеком, заподозрив его в карточном шулерстве…

– Да, ударил его бутылкой по голове, – подтвердил Синджун. – Но парень сам напросился, обзывая моего отца непотребными словами, которые я не решусь произнести вслух перед дамой, а потом даже вытащил нож. Эти подробности ускользнули от вас, когда вы проводили свое… журналистское расследование?

– Этого я не знала, – была вынуждена сказать Анжелика.

– Что бы вы там ни напридумывали, мисс Дин, я один знаю всю правду о случившемся и могу вас заверить, что отец не убил мою шестнадцатилетнюю мать, если вы именно на это намекали.

– Я ни на что не намекаю, просто высказываю свои мысли и предположения. Такова моя натура. Я всегда говорю то, что думаю. Однако ваша мать…

– Она умерла четыре года назад, пробыв месяц в коме после автомобильной катастрофы.

Его слова застали Анжелику врасплох.

– Да? – пробормотала она, стараясь не потерять самообладания.

– Вы и этого не знали? – усмехнулся Брейкер. – Плохо же работают ваши осведомители, дайте им нагоняй, когда вернетесь.

Для лучшего журналиста Анжелика Дин слишком медленно оправлялась от удара.

– И как же ваша мать объяснила, почему бросила вас в младенчестве? – наконец спросила она.

Брейкер улыбнулся, и от его кривой улыбки девушке стало не по себе.

– Никак. Я искал ее многие годы, а нашел, когда она была уже в коматозном состоянии. Она устроила свою жизнь, поэтому я не стал встречаться с ее новой семьей, чтобы не омрачать им воспоминания о ней. Все это время я держался в тени, пока она не умерла, и потом уехал. Не пытайтесь больше ничего разузнавать, не теряйте зря время.

Он замолчал, глядя на Анжелику все с той же кривой улыбкой, в которой было нечто ранимое, нечто… Черт побери! Он мастер по части облапошивания людей, но она не станет его жертвой.

Девушка поднялась с дивана и повернулась к нему спиной.

– Человека, который привез меня сюда, зовут Чак Гилл?

– Да.

– Вы знаете друг друга много лет.

– Всю жизнь. Он мой лучший друг и, надеюсь, останется им навсегда. Полагаю, я ответил на ваши вопросы?

– Вместе навсегда, – пробормотала она, туже затягивая пояс. – Навсегда вместе. Что-то вроде этого?

– Да, нам пришлось многое пережить, если вы это имеете в виду.

– Но у вас жизнь сложилась лучше, чем у Чака, правда?

– Ему не так везло, как мне, он совершил немало ошибок. Теперь все изменилось.

– Потому что вы помогли ему?

– Думаю, мне пора уходить, мисс Дин.

– Отец Чака спас вас.

– В некотором роде, – ответил после недолгого молчания Брейкер.

Подойдя к окну, Анжелика уставилась на свое отражение в темном стекле.

– Отец Чака дал вам работу на его ранчо в Монтане, научил управлять вертолетом, как и собственного сына.

– Правильно. Но какое отношение…

– Просто еще один штрих к вашей головокружительной карьере, – перебила его Анжелика. – В двадцать два года вы стали личным пилотом и телохранителем у человека по имени Бруно Кертц.

– Похоже, вам не нужно интервью со мной, мисс Дин, вы и так знаете обо мне почти столько же, сколько я сам. А как насчет размера моего бандажа? Об этом вы тоже узнали?

Анжелика нахмурилась. Что-то быстро двигалось по газону за окном, и она попыталась рассмотреть получше, но тень уже исчезла. Видимо, сказывается напряжение, и ей все только почудилось.

– Мисс Дин? Мой вопрос заставил вас потерять дар речи?

Насмешливый голос Брейкера вернул ее к реальности, и она почувствовала, что снова неудержимо краснеет.

– Я располагаю лишь сухими фактами о вас, – решительно сказала Анжелика, мысленно добавив, что упоминание некоторых деталей ввело бы в краску даже его. – Бруно Кертц был затворником, очень богатым затворником. Этот остров принадлежал ему.

– Он был удивительным человеком. Исключительным.

– Полагаю, что так, раз он сделал вас своим протеже, а затем единственным наследником.

– Вы циничны, мисс Дин.

– Я реалистка, мистер Брейкер. Расскажите мне о рубиновом пионе.

Синджун долго молчал.

– Пусть об этом вам расскажет ваш осведомитель, – наконец сказал он.

– Мне бы хотелось услышать от вас.

– Это три пиона, сделанные из рубинов, о числе каратов я умолчу. Тычинки у них из золотых нитей с безупречными бриллиантами. Очень старая и очень красивая вещь, которой я дорожу больше всего.

Анжелика представила себе эту драгоценность.

– Кажется, у мистера Кертца было для нее какое-то название?

– Он называл ее своим козырем, имея в виду, что она выручит его, когда или если наступят тяжелые времена.

– Мне бы хотелось ее увидеть.

– Не вам одной, – сухо отозвался Брейкер.

– А правда, что вы никогда не расстаетесь с ней?

– Чистая правда. Я взял за правило не спускать с нее глаз. Следующий вопрос?

Заставив себя не отводить глаз, Анжелика сказала:

– Теперь ясно, почему у вас репутация прямолинейного человека.

– Благодарю. Так зачем вы здесь, мисс Дин?

Девушка похолодела. На этом острове, рядом с этим человеком она чувствовала себя как на минном поле.

– Думаю, это понятно из моих писем и телефонных звонков.

– Неужели? А вот я так не думаю.

– Вы фигура международного значения. К тому же материальное воплощение сказочной мечты.

– Не понял, – засмеялся он.

– Мистер Брейкер, вы знаете сказку о Золушке? Бедная маленькая девочка, испачканная в золе, вдруг…

– Сказку я знаю, – насмешливо прервал он, – хотя не вижу никакой связи.

– Да? – В стекле Анжелика, не оборачиваясь, увидела, что Брейкер встал с кресла. – Впрочем, разница есть. В вашем случае беззащитной жертвой гадких родителей оказался мальчик, а спасатель не был его возлюбленным… или был?

– Вы что, издеваетесь надо мной?

– Возможно. – Анжелика немного успокоилась. – Иногда полезно чуточку позлить собеседника, гнев заставляет его забыть об осторожности. Это один из излюбленных журналистских приемов, чтобы заставить интервьюируемого проговориться.