– Ну? – настал черед спрашивать для баннерета.

– Есть что-то, – отвлекся на секунду эльф, прежде чем возобновить наблюдение. – Да, воняет мертвечиной из леса, ветер несет запахи с запада. Я бы удивился, если бы не вторжение демонов, мертвых мы встретим везде, где пройдем.

– Надеюсь, – прищурился Гиллаган. – Могу поспорить, что слышал шаги. Ну да ладно, марш!

Воины сдвинулись, пошли намеченным курсом, к счастью пролегавшим прямиком по главному тракту. На Нуаллана произвел тревожное впечатление разговор командиров. Мертвецы, посланники Спящего Лорда всегда появляются там, где нарушается покой и равновесие Мироздания, они нападали на демонов под стенами Эльтвиллана, но были прогнаны великаном Фарр-Тра-Тумом. Это случилось в первую ночь осады.

Никто не препятствовал им разбрестись по миру, а когда выходцы из холодного Адарсаха теряли конкретную цель, они могли кинуться на любого живого, просто почуяв тепло его крови. Возможно, их замутненные глаза и пустые глазницы сейчас смотрели на эльфов из тьмы, придавившей обгорелый лес. Дальнейшая дорога показалась ему однообразной, шли по похожей, как две капли, местности очень долго, как показалось, привалов не делали до тех пор, пока Ночная звезда не вошла в зенит.

Нуаллан вызвался в патруль, обходящий место будущей стоянки, чтобы лично убедиться в его безопасности. Чужим словам он бы не поверил, особенно если вокруг тебя шныряют демоны и мертвецы. Две группы по три воина разошлись в разные стороны, обогнули лагерь в сотне метров от него и встретились на противоположном краю.

– У нас все тихо, – доложился лидер из тройки, в которую Нуаллан не попал.

– Да, похоже, с востока тоже никого, – кивнул доран. – Но для меня этого мало. Могу побиться об заклад, что за нами приглядывают.

Эльф из второй троицы забеспокоился, осмотрелся.

– Наверное, остатки демонов, – предположил он. – Разбежались бандами, куда им на нас-то. В лагере сотня бойцов, а этих сколько насчитается: десяток, два?

Нуаллан пожал плечами и предложил возвращаться, хотя на душе не полегчало. Он не за демонов сейчас переживал, нежить – куда опаснее. В сражении с Преисподней их побили крепко, однако они отступили большими силами просто потому, что справиться с Великаном не удавалось. Да и новых «рекрутов» в армии мертвых появилось несколько тысяч, что уж там – сотен тысяч. У костра под пение бардов Нуаллан чуть расслабился, прилег на расстеленный на траве плащ, положил руки под голову и смотрел на звездное небо. Оно одно не изменилось после вторжения проклятых. До поста дело дойдет еще не скоро, а может, и не дойдет в первую ночь, глотнув из фляги легкого вина, доран устроился поуютнее и прикрыл глаза. Вдруг щеку словно пополам порвало, от резкой боли Нуаллан согнулся пополам. На его вскрик поспешила девушка, копавшаяся до того в повозке.

– Что случилось? – испуганно проговорила она, перед Нуаланом возникло знакомое лицо Глинис.

– Вот так встреча, верно говорят, тесен мир!

– Это вы тот изгнанник с рассеченной щекой? А что же вас теперь беспокоит, съели какую-нибудь гадость? – весело спросила целительница.

– Все та же щека и беспокоит, – Нуаллан потер рану.

– Странно, – девушка нахмурилась и потрогала безобразный разрез. Кровь засохла и затвердела, по идее боли быть не должно, во всяком случае, резкой – ведь огонь опалил кожу. – Ничего не понимаю, – Глинис развела руками. – Внешне рана выглядит так, как если бы ее прижгли раскаленным предметом, а это и делается-то для дезинфекции. Однако боль была колющей, могу предположить.

– Верно, я сам удивился.

– Заражение? – спросила сама себя эльфийка. – Кто, говорите, нанес удар?

– Демон на черном коне-драконе, – доран пальцами изобразил что-то вроде пасти, для живости пояснения. – Насколько я уразумел, он был то ли воеводой, то ли вообще главным среди них. Это должно повлиять на диагноз?

– Скорее всего, – кивнула она. – Проклятое оружие бывает очень опасным. Жаль, опыта мне не хватает, вот вы, доран, разве вы не встречались с демонами за Чертой?

– Есть такое упущение, – Нуаллан пересел поудобнее и продолжил: – Рядом с нашим королевством во Внутреннем Мире жили люди. В основном, крупные княжества да пара диких племен в горах. Про демонов нам только рассказывали, и то мельком. Кое-кто из наших любил путешествовать, привозили целый ворох историй и баек.

– А вы…

– Нуаллан, – представился изгнанник. – И, Глинис, не надо такого делового тона, пожалуйста.

– Хорошо, Нуаллан. Так ты, получается, не любитель путешествий, а почему тогда ты сейчас здесь, на обочине тракта у темного леса? Сидел бы в замке или вернулся назад, к семье.

– Увы, меня никто не ждет, – пожал плечами эльф. – А здесь я по вполне известным причинам. Не могу же я отсиживаться, когда Аллин-Лирр нуждается в своих сынах… и дочерях. К тому же, я раньше жил в окрестностях Суг-Меаса. Вся моя семья осталась тут.

Девушка кивнула, не отрываясь от раны, осмотрела ее под разными углами, провела по шраму пальцем.

– Слушай, полежи тут, я принесу мазь, которая должна помочь наверняка.

Она встала и побежала к повозке, оставив Нуаллана в подвешенном состоянии. Он рассчитывал на продолжение разговора, общество прекрасной Глинис в помрачневшем Аллин-Лирре освещало любую тьму. Называть это любовью было бы слишком сильно, он просто хотел, чтобы Глинис была рядом, хотел говорить с ней. А вместо целительницы подошел Гиллаган.

– Чего разлегся, доран? – окликнул Нуаллана баннерет. – У нас тут туристический поход, по-твоему? Дежурных скоро подменять придется, если тебе скучно – пост в твоем распоряжении.

– Я бы с радостью, баннерет, но мне велела не шевелиться ваша целительница, – выкрутился изгнанник.

– Целительница, Глинис? А чего с тобой, животик свело? – пренебрежительно сказал военачальник. Несмотря на родство всех эльфов, баннерет Гиллаган недолюбливал доранов и в частности иосалов, считая их своего рода низшим сортом. Да и врожденная воинственность, редко присущая эльфам тайного мира, давала о себе знать.

Глинис вернулась с флакончиком бежевой субстанции, но, заметив баннерета, оробела и остановилась. Кивками сообщив Нуаллану, что она сейчас подойдет, эльфийка набрала воздуху в грудь и предстала-таки перед Гиллаганом.

– Баннерет, я к раненому, – поклонилась она, протискиваясь мимо.

– Раненый? Кем, комарами что ли?

– Проклятым клинком… я полагаю… Гиллаган присмотрелся к бледному лицу дорана, увидел шрам, пожал плечами и удалился, чувствуя себя малость неловко – показывать это в открытую он бы никогда не стал. Что ж, честь офицера была сохранена, а Нуаллан наконец получил заслуженное внимание Глинис и ее целебную мазь.

Целительница нанесла состав тонким слоем, после холода от самой мази последовал жар, вызванный ее действием. Поверх компресса Глинис приложила лоскут конопляной ткани, взяла руку Нуаллана и зафиксировала ею ткань.