Они пригласили кучу гостей, среди которых была тетка, которую я раньше никогда не видела. Она выглядела очень состоятельной. Она подарила мне очень красивую материю на платье и часы. С матерью она не разговаривала, а с отцом проронила лишь пару слов. Она сказала, что летом ждет меня у себя на даче и спросила также, чему я хочу научиться и отец ответил: вышиванию, бухгалтерии и печатать на машинке. После этого она уехала. Потом подали кофе. Затем мужчины играли в скат и выкурили все сигары, которые отец купил на мои деньги. Я же пошла гулять на улицу с подругами и купила им конфеты.

Иногда я удивляюсь сама себе. Девица, которая знает целую кучу художников, старых, молодых, известных и не очень, которая со всеми болтает о серьезных вещах, к которой все обращаются на «вы» и говорят «фрейлейн» и «пожалуйста голову немного наклоните» – и вот эта девица грызет конфеты и при случае играет в куклы.

3 апреля

Сегодня у меня был день сюрпризов. Я была приглашена к одному скульптору, которого я уже знала, и поэтому я пошла туда, ничего не подозревая. Едва я вошла в мастерскую и обошла большую ширму, стоящую у двери, как увидела, что на подиуме стоит голая девушка. Я как всегда пришла вовремя, и сначала не могла понять, почему скульптор взял другую натурщицу. Но у меня не было времени удивляться, так как художник уже подошел ко мне и сказал, чтобы я сегодня сделала ему одолжение и попозировала вместе с другой девушкой. Мать постоянно твердила мне, чтобы я избегала знакомств с другими натурщицами, потому что для меня же будет лучше, если никто не будет знать, чем я занимаюсь. Однако, выбора не было, и я пошла раздеваться. Когда я вышла, другая натурщица рассмеялась: «да вы, ведь, еще совсем ребенок»… Я немного смутилась, но затем возразила, что, все мы когда-то были детьми.

В течение нескольких минут мы разглядывали друг на друга. Я никогда еще не видела взрослой голой девушки. Себя саму, я могу видеть лишь по частям. У художников не бывает больших зеркал, а дома у меня есть только маленький осколок разбитого зеркала. Хотя я и не знаю точно, как я выгляжу, но все же я смогла определить, в чем заключается наше различие. Эта девушка выглядела более крупной и полной, чем я. Лицо ее не производило особенного впечатления; нос почти сливался со лбом, а потому и глаза сидели слишком глубоко. По задумке скульптора мы должны были обнять друг друга. Мороз пробежал у меня по коже, как только я прикоснулась к ней. Сеанс начался, но он проходил совсем не так, как раньше. Обычно я почти совсем не разговариваю; если есть возможность во время сеанса я читаю, так что тишину нарушают лишь шаги скульптора, когда он хочет издалека взглянуть на свою работу, царапанье по палитре, или падение глины на пол. Другая же девушка, фрейлейн В., болтала не переставая, при этом она позировала абсолютно неподвижно, так что я должна была прилагать усилия, чтобы тоже оставаться неподвижной. Вообще, это был первый случай, когда я могла сравнить себя с другой натурщицей. И мне в голову пришла мысль, а правильно ли я все делаю. И вообще, что значит правильно? Ведь, не существует никакой школы для натурщиц. Этому учатся у художников, которые постоянно требуют одно и тоже, поэтому все натурщицы позируют приблизительно одинаково. Между тем В. продолжала свой бесконечный рассказ. Она хвасталась своими отношениями со знаменитыми художниками. Как будто бы в Лейпциге, живет очень известный художник, скульптор и гравер, который ничего не может сделать без нее, так как там вообще нет нормальных натурщиц. Ее приглашали позировать даже в Мюнхен. Затем она сказала, что один местный профессор хочет издать книгу, в которой она будет снята в трёхстах различных позах для того, чтобы другие люди, могли видеть, каким должно быть женское тело. При этом она так старалась стоять более неподвижно, чем я, что я чувствовала дрожь в ее напряженном теле. Но я тоже кое-что умею, поэтому фразу «прошу сделать перерыв», первой сказала все-таки она, а не я.

Во время паузы, я обычно иду к своим вещам и надеваю рубашку.

В. же осталась обнаженной, ходила по комнате, ела апельсин, подходила к скульптору, брала его под руку, и вела себя так, как будто была одета, как и он. По всей видимости она хотела показать мне в каких дружеских отношениях oнa находится с художниками, что может позволить себе с ними все и когда я буду обладать тем же опытом, что и она, тогда и я смогу вести себя подобным образом. Но, нужно признаться, если она так ведет себя со всеми, то вряд ли художники питают к ней уважение. Так прошли все наши перерывы, мы позировали до трех часов и затем ушли.

В. жила в каком-то аристократическом квартале, в западной части города, и мне не пришлось идти с ней вместе. Наверное, у нее репутация легкомысленной особы и потому лучше будет, если меня не будут часто видеть с ней вместе.

4 апреля

Сегодня я пришла немного раньше, чем В.

Скульптор сказал мне, что я разумное существо, а В. отравляет ему жизнь. Он всегда должен быть особенно вежлив с ней и ухаживать за ней, когда она приходит к нему, потому что она пребывает в полной уверенности, что она единственная красивая натурщица на свете. Какой-то художник внушил ей эту дребедень, и она окончательно сошла с ума. Но, несмотря на это, прибавил он, она все-таки очень хорошая и опытная натурщица; что делать! встречаются же такие забавные индивидуумы, нужно брать их такими, какие они есть. Если ей говорить комплименты, то она на все способна. А если ей сказать, что она королева среди натурщиц, то она совсем теряет голову. По его словам, и у меня будет когда-нибудь такое же прекрасное тело: «если я буду себя хорошо вести», но я не хотела бы стать такой сумасбродной.

10 апреля

В. не могла позировать в течении двух-трех дней и прислала вместо себя «подругу». Эта девушка не рисовалась так, как В., а наоборот, была очень лаконична в разговорах и своих ответах. У нее был такой равнодушный вид, как будто ничто на свете не радует ее. Мы одновременно разделись; она даже не посмотрела на меня, ей все было безразлично. Она была опрятна, но на всех вещах ее