ему нельзя было довериться. Она бы не поехала с ним, а он бы не поехал с ней… Но, черт бы побрал Скраппи! У неё бы уже мог бы десять лет маленький родной человечек!.. Но, нет, не с её Служением, зачем она себя обманывает?

За прошедшие годы миссис Ламберт успела поучить музыке чад во многих знатных семьях Нью-Джерси и Нью-Йорка, создать даже собственную фирму по трудоустройству репетиторами в хорошие дома бегущих из депрессивной Европы начинающих музыкантов. Её рекомендации принимали в лучших домах и в Сиэтле, и Атланте, и Бостоне, в Техасе и в Небраске… По всем Штатам и даже Канаде раскинулась «Сеть Ариадны». В 1930-м фирма «разорилась», но она поддерживала связи со своими протеже. В 32-м ей порекомендовали переехать в Калифорнию. В Беркли она снова сама стала давать уроки игры на фортепиано, за два года став своей среди жён «лаборатории». Не только жён, у неё даже завязался роман с одним из ученых. Потому никто не удивился, когда она последовала за своими учениками и возлюбленным в пустынный Нью-Мексико.

Городок Лос-Аламос — то ещё захолустье… Ей удавалось вырываться иногда в театры или на концерты Санта-Фе или «изучать музыку индейцев пуэбло» в соседней резервации Санта-Клара. Но вот уже месяц она не получает сигнал о встрече в столице штата. Ради этого она последние семь дней подряд ездила смотрела «Унесённые ветром», но ответной метки на афише фильма не было…. А в резервации уже вторую неделю полиция федерального Управления по делам индейцев что-то ищет. Сара уверена, что её передатчика не найдут, но и сама она уже второй сеанс связи пропускает. А дело было срочным. Нерешительный Нейман наконец развелся и в начале месяца сделал ей предложение. Не то что бы Саре надо было согласие Центра, но Джон сказал, что решение надо принимать до нового года потому как он с коллегами в декабре уезжает в Аргентину… А вот это нужно было срочно знать Константинополю! А передать возможности никакой у неё не было…

Вот это и тяготило Сару до вчерашнего дня. Дня, когда она увидела афишу «Юлиан Скрябин и Камерный оркестр Кремля. Моонзундская симфония. Санта-Фе. 2 сентября 1936 года…» Сердце Ариадны ойкнуло. «Господи! Я увижу брата! Как же хочется его сразу обнять! Но, нельзя. Нельзя чтобы он меня на людях узнал. Нельзя сейчас провалить дело. Боже, как хочется домой! Как маму увидеть хочется! Но, чу… Я справлюсь! Брат как пишут даже вхож к Двору пантократора. Он сможет сообщить незаметно и быстро. Можно теперь за связных и рацию не волноваться. Служба обер-гофмейстерины княгини Натальи Емец-Арвадской своих не бросает. Меня — Ариадну Александровну Скрябину, найдут и в Аргентине даже если я буду уже Сара фон Нейман… Джон, он хороший, добрый. Может с этой встречей Господь дает мне шанс и на материнское счастье? А прибывший с гастроли брат не только моё спасение, но и благословение? Ведь дал же Бог этот шанс чертовке Скарлет. А её Митчелл будто с меня молодой рисовала! Но как она там говорила: „Я подумаю об этом завтра?“ А я даже послезавтра. Сегодня главное, чтобы Государь быстрее узнал, что американцы будут делать „плимутскую“ бомбу вместе с немцами. В Аргентине, куда не только мы уедем с Нейманом, но даже многие из прибывших в июле англичан».

* * *

ФРАНЦУЗСКАЯ ИМПЕРИЯ. ПАРИЖ. ИМПЕРАТОРСКАЯ ОПЕРА. 2 сентября 1936 года.

Императрица Вика сохраняла приличествующее случаю державное лицо, слушая весь тот бред, который несли со сцены выступающие дамы.

Союз женщин Франции.

Подавляющее большинство из них никогда не были в Единстве, но с жутким авторитетом рассказывают о чести, долге и нашей исторической миссии, как любит иронично выражаться её царственный отец. И парадокс в том, что многие из всяких там суфражисток, кто побывали в России или Ромее, оказывались буквально разочарованными, ведь никакого особого статуса у женщин там не было, равно как и бороться за свои права женщинам Единства тоже было не нужно. Было просто равенство. Во всём и безо всякого пафоса.

Для части активисток-суфражисток это было непонятно и даже неприемлемо. И Виктория Михайловна отдавала себе отчёт в том, что как только во Франции женщины обретут такое же равенство прав, как и в её родном Единстве, эти самые активистки не успокоятся, и начнут требовать больше прав. А потом ещё больше прав. И ещё. И компенсаций. И прочего, на что только хватит фантазии и аппетита. Иначе какой смысл борьбы? Просто сложить крылышки? Когда вся жизнь посвящена борьбе за права?

Наконец объявили антракт представления и в зале началось движение. Вика тоже вознамерилась было подняться с места, но тут её внимание привлекла молодая барышня, которая шла по проходу и смотрела прямо ей в лицо. И взгляд этот Виктории не понравился. Фанатичный такой взгляд. Недобро-торжествующий.

В руке барышни темной сталью блеснул пистолет.

Императрица резко толкнула ногами стенку балкона Императорской ложи, и, уже заваливаясь на спинку кресла, автоматически ушла в перекат направо, перекувыркнувшись через голову и сжимая в руке пистолет. Звук выстрела. Свист пули. Она готова стрелять в ответ. Но к ней уже кинулась охрана, её прикрыли своими телами, организованная суета вывела её из ложи и повлекла в сторону убежища.

Через несколько минут Вика хмуро поинтересовалась:

— И что это было?

Начальник охраны доложил очевидное:

— Покушение на Ваше Императорское Величество. Стрелявшая задержана. С ней уже работают.

Раздельное:

— Если с ней что-нибудь случится до того, как она всё расскажет, то… В общем, вы меня знаете. Так и передайте им.

Генерал кивнул:

— Всё будет исполнено в точности, Государыня.

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. НОВЫЙ ИЛИОН. 2 сентября 1936 года.

Вертолётная группа шла над городом.

Маша глядела в иллюминатор на проплывающие внизу виды. Огромный роскошный город. Жемчужина юга.

Новый Илион.

Бывший некогда турецким Чанаккале город стал просто визитной карточкой новой Ромеи. Столица мировой моды. Столица мирового кинематографа. Столица отдыха и развлечений. Средиземноморские ворота в Проливы. Огромный транзит, пассажиро- и грузопоток. Город, протянувшийся на десятки километров вдоль побережья Дарданелл и Средиземного моря. Многие, в том числе и члены Императорской Фамилии, продают свои фамильные особняки где-нибудь в Санкт-Петербурге и в прочих северных территориях Империи, только для того, чтобы иметь возможность построить/достроить/купить/взять в аренду особняк в Новом Илионе. Иногда даже жертвуют перспективами собственной недвижимости в Константинополе, что совсем уж показательно.

Новый Илион. Именуемый в просторечии просто — Илион. Точно так же, как Константинополь именуется Городом, а остров Христа просто Островом.

Императрица летела над городом, в постройку и обустройство которого она вложила так много сил. Бывшая итальянская принцесса страстно мечтала отобрать пальму первенства в части элитного и массового отдыха у курортов Италии, Франции и Монако.

Ничего личного.

Просто деньги должны оставаться дома.

Здесь Империя, а не благотворительное общество.

Единство, в том числе и в части капиталов.

Маша летела на церемонию главного события сезона — на открытие фестиваля Императорской Новоилионской Киноакадемии.

Лучшие из лучших. Модные из самых модных. Таланты. Пафос. Стиль. Свет прожекторов и звуки оркестра. Красные ковровые дорожки. Вспышки и стрёкот. Гомон восхищённой толпы.

Голливуд отдыхает.

Да, в этой реальности Голливуд был лишь бледным подобием Нового Илиона — настоящей столицы киномира.

Десятки тысяч именитых гостей. Сотни тысяч счастливых лиц.

В Европе идёт война. Но разве такая чепуха остановит торжество искусства?

Впереди показались строения «Империи Кино».

Три вертолёта уверенно шли к своей цели. Уже виднелась на краю сверкающей огнями площади площадка для посадки.

Маша бегло просматривала текст своего выступления на открытии кинофестиваля. Ничего необычного. Она каждый год здесь выступала. Это уже стало доброй традицией. Все ждали её слова. И знаменитости, мечтавшие сделать фото рядом с ней, и, тем более, всякого рода репортёры, фотографы и операторы, которые всеми правдами и неправдами пытались пробраться к «августейшему телу».

Миша на фестивале бывал очень редко. Да и Саша тоже. Так что Маше приходилось отдуваться самой. Что поделать — это её личное детище. Так что…

— Государыня, вспышка взрыва у посадочной площадки. Подробностей пока нет. Мы уходим на запасной аэродром.

Императрица резко вскочила с места и бросилась в кабину. Вертолёт был достаточно далеко, чтобы что-то разобрать в деталях, но судя по огненному шару,