Где-то неподалеку, за соседним кряжем, вдруг послышался тоскливый волчий вой, и юный дон Эстебан вздрогнул, а шевалье Арман де Сен-Клер, спрятав презрительную улыбку, еще и подлил масла в огонь.

— Так воет вурдалак, оборотень, — пояснил молодой рыцарь, коверкая каталонские слова.

Впрочем, паж, похоже, понимал и по-французски:

— Оборотень?

Арман пожал плечами:

— Ну да, вурдалак. Они в здешних лесах водятся — я слышал от крестьян.

— Сохрани, Святая Дева! — хлопнув глазами, перекрестился дон Эстебан. — Что же он, этот оборотень, и на добрых христиан нападает?

Нормандец нехорошо усмехнулся:

— Да уж нападает, ему все равно.

— Вот, совсем недавно трех наших загрыз, — как ни в чем не бывало соврал Егор. — Вообще, ночью здесь бродить опасно.

И, словно в подтверждение его слов, волк снова завыл, только на этот раз не тоскливо, а — как почему-то показалось гостю — зловеще и с какой-то затаенной насмешкой.

— Могу предложить вам свой шатер, дон Эстебан, — князь гостеприимно развел руками. — Оставайтесь, а завтра с утра поедете…

— Но мой король говорил мне… — начал было паж, да, замолкнув на полуслове, махнул рукой: — А и правда — останусь.

И, оглянувшись на свою свиту, добавил:

— А утром уж поскачем как можно быстрее!

— Само собой, господин. — Слуги поклонились разом и с видимым облегчением, знать, байка о вурдалаке пришлась не по нутру и им.

Воины уже разбивали шатер, и пир у костра продолжался недолго — выпили еще по три кубка, отчего юный посланник пришел в совершенно блаженное состояние и даже неожиданно попытался отобрать у Сен-Клера лютню, да тот проявил грубость — не дал. Дон Эстебан обиженно засопел, что-то пробормотал пьяно да тут же и уснул, едва не свалившись в костер. По знаку Егора гостя тут же подхватили заботливые руки, утащили в шатер, уложили спать. Одни сопровождавшие пажа воины улеглись рядом с шатром, другие остались бодрствовать, охраняя своего юного господина.

Волк, слава богу, больше не выл, видать, убежал куда-то или поймал-таки добычу и сейчас довольно урчал, с аппетитом пожирая какого-нибудь барсука или зайца. Отправился спать и князь, на эту ночь — в фургон, в кибитку, а остававшиеся у костра воины еще долго слушали Армана, неутомимо рассказывавшего разные истории о вурдалаках и святых. Один из святых даже ходил, взявши под мышку голову, только вот Егор так и не понял, как его звали — Святой Дионисий или Святой Клер? Да и не очень-то старался понять, неудержимо проваливаясь в плотный, словно туман, сон.

* * *

Утром загремели трубы и вся имперская рать во главе со своим повелителем понеслась вслед за юным посланцем. Расцвеченное красно-желтыми флагами арагонское войско уже выстроилось в боевые порядки, перекрыв серо-стальным валом неширокую долину с журчащей рядом рекой. Со спокойной уверенностью имперцы выстроились напротив, и налетевший ветер быстро унес туман, развевая знамена: двуглавый орел и королевская французская лилия против кастильского замка, алых арагонских столбов и вздыбленного льва Леона.

Молодой король Альфонсо де Трастамара в сверкающих на солнце латах уже дожидался князя, сидя верхом на покрытом длинной красно-желтой накидкой жеребце, нетерпеливо покусывавшем удила. При виде появившегося на поле соперника оруженосцы поспешно поднесли своему господину украшенное лентами копье и шлем — вытянутый французский салад с позолоченным забралом и длинным стальным назатыльником.

На Егоре тоже были латы дивной новгородской работы, ничуть не хуже миланских, но куда крепче! Вороной княжеский конь бил копытами землю, и черный двуглавый орел на золотом поле хищно клекотал с небольшого треугольного щита.

— Приветствую тебя, император Востока! — потрясая копьем, прокричал Альфонсо.

Князь вежливо кивнул:

— И я рад сразиться с тобой, досточтимый король Арагона и граф Барселонский.

— Еще и герцог Жироны, — король обидчиво покривил губы.

— И — герцог Жироны, — согласился Егор, подумав, что Жирона-то уже взята.

— Не будешь ли ты против, великий государь, если знак к поединку подаст мой герольд? — тронув поводья коня, язвительно осведомился арагонец, кивая на своего юного пажа, дона Эстебана Сикейроса-и-Розандо, на этот раз украшенного многочисленными гербами и ленточками так, что почти невозможно было разглядеть лицо.

Тоже еще, герольд выискался… Впрочем, какая разница?

— Пусть подает, — князь милостиво кивнул и надел на голову шлем — бацинет с вытянутым забралом фасона «собачья морда».

Очень надежный шлем, обычно стоивший пять золотых монет — флоринов, гульденов, дукатов. Но этот Егор купил за десять, о чем пока не жалел.

Поклонившись друг другу, поединщики, резко повернув коней, поскакали прочь, набирая расстояние, необходимое для копейного удара. Оба войска поддержали своих предводителей криками и радостным гулом.

Горело на доспехах солнце, стяги гордо реяли на ветру, и даже синее, очистившееся от туч небо, казалось, улыбалось, радуясь предстоящей забаве.

Егор нехорошо ухмыльнулся, увидев, как ловко молодой король Арагона развернул коня, как перехватил копье — по всему видать, завсегдатай турнирных схваток, опытный боец, несмотря на молодость.

Князь же, увы, тем же самым похвастать не мог, как-то не довелось еще участвовать в турнирах, все не до того было — то в ватаге промышлял, ордынцев громил, а потом и литовцев, немцев. Какие уж тут турниры! Егор отлично владел мечом, палицей, шестопером, секирой, метко стрелял из аркебуза, арбалета и лука, мог и из пушки пальнуть вполне даже действенно, но вот копье… рыцарский таранный удар, поединок — это все прошло мимо князя… Хотя и тут он, когда мог, наверстывал, тренировался.

Истошно протрубил рог.

— Сходитесь! — юный герольд махнул красно-желтым флажком.

Поглядев друг на друга, соперники одновременно опустили забрала. Упали на упоры копья… Альфонсо, кстати, держал копье в левой руке — нехорошо, непривычно… тем более, если вообще опыта в подобных сватках нет…

— Хоп! Хоп!

Хищные жеребцы — боевые драконы войны, — раздувая ноздри, рванулись галопом навстречу смерти.

Черный двуглавый орел и красные арагонские полосы… они сближались столь быстро, что князь так и не понял, в какой именно момент произошел удар… Только что-то сорвало забрало… и наконечник вражеского копья поразил мозг…

* * *

— Господи-и-и-и!

Проснувшись в холодном поту, молодой человек выскочил из фургона. Голова раскалывалась, правый глаз болел так, что казалось, сейчас вот-вот вытечет из глазницы… Князь ухмыльнулся: вроде вчера не дрался, морду никому не бил… соответственно, и в ответ не получал удара — ну, не пропустил бы, даже если б и звезданул кто.