делать?

– Знаю. Сядет и станет ждать лифт.

– Вот! А я что говорю? Это мы, простачки, по лестнице бегаем, а он культурно на лифте

поднимается. Хотя живёт лишь на третьем этаже.

– Может быть, он и культурный, – рассудил Пёс Драный, – но только пока он сидит и дожидается

кого-нибудь из людей, чтобы до третьего этажа доехать, я уже десять раз на девятый сбегаю. Да как-

то и глуповата его культура. Люди-то ведь на разные этажи едут. Его бывало, поднимут на девятый

этаж, а он потом спускается на третий. Какой же смысл в такой культуре?

– Н-да… – задумчиво произнёс Бобик, чувствуя разлад в своих рассуждениях. – А ты не знаешь,

почему его Барбарисом зовут? Может быть, он, как и ты, придумал себе кличку сам? Очень уж она

ему подходит.

– Да что ты! Скажу тебе по секрету, что история его клички, в отличие от моей, вообще позорна и

непристойна.

– Как?! Что может быть непристойного в такой гордой кличке?

– Гордой?! А если я тебе скажу, что вначале-то он вообще девочкой был, а уж потом мальчиком

сделался?

Бобик даже сел от такой новости.

– А что, теперь бывает и так?

– Конечно. Его же хозяйка покупала. Ей хотелось купить собачку-девочку, а продавцы что-то

перепутали. Привезла она его домой и до самого вечера «Барби» называла. А вечером хозяин

пришёл, рассмотрел его, да и говорит: «Помилуй, Муся, да какая ж это Барби?! Тут у нас не Барби, а

самый настоящий Барбарис…»

Умное превосходство

Приятели, поприветствовав друг друга, прилегли рядышком на своём привычном месте под

берёзой. Но через минуту Бобик почему-то вдруг поднялся, отошёл чуть в сторону и лёг там.

– Чего это ты? – обиженно спросил Пёс Драный.

– Ты, конечно, меня извини, – сказал Бобик, – но рядом с тобой мне хочется чихать. От тебя

пахнет не то табачным ларьком, не то каким-то пожаром.

– Пожаром? – удивился Пёс Драный. – Да не пожаром, а моим хозяином.

– А что он работает пожарным?

– Да он сам, как пожар, – посетовал Пёс Драный, – курит без конца. Дым вокруг него слоями висит.

Вот моя шерсть и пропахла дымом.

– Странно, – сказал Бобик, – люди такие умные существа, а глупостей делают – не счесть. Вот я

был бы не прочь стать таким же умным, но чтобы курить…

– Ух, какой ты хитрый! – воскликнул Пёс Драный. – Хотел бы быть умным, как люди, а курить, как

они, не хочешь.

– Нет, не хочу. Потому что в этом-то как раз ничего умного и нет.

– Постой, постой! – приподнявшись на передние лапы, сказал Пёс. – Уж не хочешь ли ты сказать,

что, не желая курить, мы, собаки, в чём-то умнее самих людей?

– Мне не легко это говорить, – вздохнув, ответил Бобик, – но, по-моему, так и есть. В конце концов,

не во всём же людям быть умнее нас.

– Не во всём, – поразмыслив, согласился Пёс Драный, – хотя, с собачьей точки зрения, курение

это такая глупость, что быть умным здесь совсем не трудно.

Охотничий инстинкт

Хочешь – не хочешь, но если ты лежишь во дворе, а по перилам балкона первого этажа нагло

прохаживается кот Шкода – весь такой противно гибкий и чёрный до блеска, то ты всё равно станешь

наблюдать именно за ним.

– А приходилось ли тебе когда-нибудь есть кошек? – спросил вдруг Бобик Пса Драного во время

такого наблюдения.

9

– Бр-р, – потряс головой Пёс, – об этом и думать противно. Колбасы за свою жизнь я скушал не

мало, а кошек ни одной. Если только их не бывает в колбасе.

– Надеюсь, что нет. Так вот скажи тогда, пожалуйста, не слишком ли большое место занимают

кошки в нашей собачьей жизни? Ну, вот чего мы за ними гоняемся? Почему они нам покоя не дают?

Некоторое время они лежали, размышляя над таким важным собачьим вопросом.

– Вероятней всего, – предположил Пёс Драный, – это у нас проявление охотничьего инстинкта.

– Глупый он какой-то этот инстинкт, – заметил Бобик. – Зачем гоняться за тем, что нам не нужно?

– Ой, Бобик, не убивай меня окончательно! Уж, не знаю, бывают ли инстинкты умные, в принципе,

но глупее нашего, и впрямь, не найти. Ведь, если подумать, то не такие уж мы и голодные, чтобы этих

несъедобных кошек гонять…

В это время, кот Шкода, будто услышав их, спрыгнул с балкона и мягко, словно на цыпочках, зашагал по тротуару. Собаки увидели это одновременно и так же одновременно с лаем сорвались с

места. В два прыжка Шкода оказался в недосягаемости на ближайшем дереве, глядя оттуда

вытаращенными глазами на обоих друзей сразу. Собаки побегали немого вокруг ствола, полаяли,

потом сели, успокаиваясь.

– Тьфу ты! – окончательно придя в себя, сказал Пёс Драный. – Ну, и глупостей же ты наговорил!

Зачем думать над тем, что ясно без всякого думанья? Нам положено их гонять, вот и гоняем.

Бобик хотел сказать, что-нибудь умное, но ничего умного, после их рывка за кошкой, у него не

нашлось.

– Тьфу ты! – сказал и он.

Как не злиться на кота

Пёс Драный только выбежал из подъезда на прогулку, а тут уже другой, рыжий и пушистый кот

Вальяжа чинно и даже с каким-то достоинством, вышагивает по тротуару. Возмущенный такой

наглостью, Пёс Драный сходу облаял кота. Однако тот не бросился наутек по примеру собрата

Шкоды, а остановился, превратившись в тугую пружину: хребёт дугой, хвост трубой, шерсть дыбом.

Этого ещё не хватало! От ярости Пса Драного подбрасывало на месте, разрывало от лая, но цапнуть

Вальяжу он не решался. Попробуй, сунься – там такие коготки, что и без глаз не долго остаться. Но

что же делать? Да ничего – только прыгать вокруг него и лаять, что есть сил.

И тут на помощь примчался разъярённый Бобик. Он так сильно разбежался, что сначала даже

пронёсся мимо них вместе с облаком пыли. Пёс Драный воспрянул духом. Ну, держись несчастный

котяра, уж вместе-то мы тебя так облаем, что ты навсегда забудешь, как ходить по нашему тротуару!

А Бобик сегодня молодец! Зол прямо за шестерых!

И лишь теперь от их солидарного лая Вальяжа трусливо бросился бежать. Впрочем, если по

совести, то не так уж и бросился, да не так уж и трусливо. Он просто сделал три прыжка в сторону, а

с четвёртого взлетел на свой балкон. И главное, тут же успокоился! Сел, пригладил лапкой усы и,