— Чтению, письму, счёту, рукоделию, смирению. Мы вышивали и кружева плели, а готовые изделия воспитательницы забирали.

Аршес странно посмотрел на меня, что-то прикидывая в уме.

— За четыре года в старшей группе только письмо, чтение и счёт?

— Да. Раньше ещё была история Аберрии, но потом её убрали, потому что сказали, что воспитанницы задают слишком много вопросов. Но у нас библиотека была, мы оттуда свитки… брали… — сказала я и после паузы добавила: — без спроса.

Раз уж обещала честно отвечать.

— А почему без спроса? Что плохого в чтении?

— Отвлекает от рукоделия, — пояснила я.

— Согласен, всё это очень мерзко звучит. Но должно быть разумное объяснение.

Я пожала плечами.

— А Аливетта что думала о таком порядке вещей?

— То же, что и остальные. Терпеть его не могла, — ответила я, а потом прикусила язык.

— Она планировала побег?

Я промолчала.

Аршес откинул голову на бортик и о чём-то думал, плавно поглаживая меня по спине. Затем притянул поближе, и я устроилась у него на груди. Накатили усталость и дремота.

— Я переживаю, что с Аливеттой может случиться что-то плохое, Виола. Если она даже базовые арканы плести не умеет…

Это Аливетта как раз умела, но научили её родители и бабушка, а в приюте она носила блокираторы, как и все остальные. Она и мне показала несколько арканов, только я ни разу не пробовала их сплести. Аля придумала кружево с нужными рисунками арканов выплетать, разбавляя разными цветочками и загогулинами. Мы это кружево так много раз повторили, что запомнили все. И все знали, что это, но никто не проговорился. Аливетту не особо любили, но опасались и уважали. За спиной говорили, конечно, всякое, но на её глазах даже других оскорблять не смели, не то что саму гайрону. Было в ней что-то такое… когда она приказывала, все подчинялись, даже старшие.

— Виола, мне действительно нужны ответы. Я не буду причинять вред вашей подруге, мне просто необходимо её найти и увезти в безопасное место, — попытался убедить меня гайрон.

«В ещё более безопасное, чем “Утешение”?», — ехидно спросил внутренний голос.

— Нет.

— Виола, не стоит сопротивляться, я всё равно добьюсь своего, — жарко шепнул Аршес мне на ухо.

Я вцепилась в него и поцеловала. Кажется, получилось ужасно, но я была сама не своя — перед глазами всё плыло.

«Первый поцелуй. Можно засчитать свечи и то, что он не пьян, за романтическую обстановку», — подсказал внутренний голос.

Аршес снова задавал вопросы, но я даже если бы захотела не смогла бы ответить. Три бессонные ночи подряд, голод, сбивающее с толку поведение зайтана дознавателя — всё перемешалось, я впала в какой-то странный транс, и единственное, что могла — просто молчать.

А потом комната поплыла перед глазами. Свет свечей приглушился, звуки смазались, тёплая вода словно проникла в меня, и потекла под кожей. Я поддалась знакомому чувству и отключилась.

[1] Лаурдеба́т — аналог месяца, временной отрезок длиной в 25 дней. Лаурде́н — аналог сезона, временной отрезок длиной в 100 дней. Всего в году 405 дней, но 5 последних дней года считаются праздничными, называются опоррета́ном и никуда не причисляются, поэтому принято говорить, что в году 16 лаурдебатов и 4 лаурдена.

Из переписки королевского дознавателя со старшим братом

А́ркет, я облажался.

Думаю, что тебя это не удивит и даже повеселит, но чувствую я себя последним дерьмом. С этим изора́тзовым[1] приютом дело обстоит гораздо сложнее, чем мы думали. Побег Цила́ф тут не единственная проблема, поверь мне, здесь смердит какой-то совершенно арротзо́вой[2] тайной. И чем больше я узнаю об этом месте, тем сильнее мне хочется задержаться именно тут и всё выяснить. Директриса и две приближённые к ней воспитательницы исчезли, отследить портал мы, конечно, не успели, потому что об этом каскарровом пожаре узнали из газеты, и я появился тут слишком поздно, когда все следы уже замели. Мне повезло, что останки погибшей девочки зачистили не слишком хорошо, то ли торопились, то ли сработали по-дилетантски. Вот только дух к таким останкам прилетел неохотно, и допросить его толком не удалось. «Они лишили меня магии», — вот и всё, что я получил, понимай, как хочешь.

Воспитанниц в приюте систематически морили голодом, запирали в холодильной камере и применяли другие насильственные методы «воспитания».

По предполагаемому следу Цила́ф работают мои люди, но чую, что её мы не найдём. Сам я в окрестностях приюта её след не уловил.

Итак, а теперь о причинах, по которым мы вряд ли сможем найти Цилаф. Первое, что я могу сказать: выданная приютом характеристика девушки — просто подтирка, можешь использовать её по прямому назначению. «Эгоистичная, высокомерная, склонная к истерикам»? Основного свидетеля я толком допросить не могу, но выводы можно с лёгкостью сделать даже на основании показаний остальных: изобретательная, внимательная, умная, осторожная. Не болтливая, но если говорит, то её слушают. При этом порядочная и самоотверженная. Главная свидетельница, её подруга Виола, тут вознамерилась костьми лечь и молчать под пытками, но секретов Аливетты не выдавать. Смешно, конечно, но оцени само стремление.

Теперь об этой свидетельнице, Виоле. И здесь я прокололся, она ничего мне не рассказывает, а силу применять я не буду. Видит Ха́инко, изначально я планировал растормошить девчонку, шокировать, немного надавить и получить результат. Но то ли я устал, то ли повело от её запаха, но всё пошло вкривь и вкось, а потом она потеряла сознание у меня в руках прямо во время допроса.

Так сложилось (и тут исключительно рабочие интересы тому виной), что мы в этот момент были оба голые, я не понял, что произошло и немного запаниковал. Рванул в камеру к их приютской целительнице, но эта старая грымза лишь буркнула, что Виола притворяется. А она не притворялась!

В общем, я в одних штанах с голой под мокрой простынёй бессознательной девчонкой на руках двинул прямо к городскому лекарю, потому что на портал сил уже не хватило. Ты бы видел глаза, которыми меня провожали. Весь город будет гудеть, что гайрон насмерть затрахал человечку. И это они ещё не сложили два плюс два. Когда дойдёт, что я дознаватель, то припишут, что я не просто затрахал, а ещё и запытал. Итак, я вломился в кабинет лекаря, выгнал оттуда какую-то бабку с её чирьем и предъявил врачевателю Виолу.

И знаешь, что сказал этот старый лысый хрыч? Ехидненько так, с издёвочкой посоветовал своих любовниц хотя бы иногда кормить, а не только «это самое». Он так