Требуя от чеченцев покаяния в неугодных Богу делах, Ушурма вновь и вновь призывал их оставить взаимные ссоры, убийства, кровную месть и прощать друг друга. Не курить табака, не пить ничего хмельного, не прелюбодействовать. «Именем Бога и его пророка Мухаммеда заклинаю вас, — говорил имам Мансур, — вернитесь на путь, который определил нам Всевышний. А если не исполните сии заповеди, то в скорости подвергнетесь гневу Божьему».

В один прекрасный день алдынский имам, как доносили информаторы русских властей, сообщил: «Спустя пять дней услышите все глас небесный, от которого задрожит земля. Принявшие мое учение возрадуются возвещению обо мне; не уверовавшие поразятся скорбью и расстройством ума и будут прощены мною не прежде, как по сердечному их раскаянию». Вскоре, к всеобщему удивлению, последовало сильное сотрясение земли, которое народ принял за следствие предсказания, внушенного Богом имаму.

Землетрясение — факт исторический. Оно произошло на Северном Кавказе в ночь с 12 на 13 февраля 1785 года. Эпицентр находился в горах Чечни. Толчки были столь сильными, что ощущались в Моздоке, Науре, Григориополисе, Екатеринограде, в Павловской, Мариинской и Георгиевской крепостях. 4 марта землетрясение повторилось. Стихийное явление, охватившие значительные пространства, взволновало горцев и внушило им доверие к святости имама Мансура. Чеченцы воспринимали случившееся как гнев Божий и исполнение предсказаний пророка. Число его последователей после этого значительно возросло. Жители селения Алды перестали курить табак, пить бузу, прекратили кровомщение. Теперь все они были готовы следовать за своим имамом не раздумывая.

После землетрясения об Ушурме стали говорить как о новом пророке, и ему пришлось внести ясность. В одной из проповедей он заявил, что он не пророк, а имам, взявший на себя руководство чеченцами в трудные годы испытаний. Известно, что по мусульманскому учению стать наставником народа, имамом, мог только человек, обученный грамоте и получивший достаточное религиозное образование. Звание это можно было получить по благословению авторитетного духовного учителя. Желательно было также совершить хадж — долгое и трудное паломничество в Мекку. Известно, что Мансур всю жизнь мечтал сделать это, но так и не сумел.

Тем не менее слухи о новом пророке распространялись все шире и вызвали невиданный отклик среди горцев. В народе возникали все новые и новые легенды о «Божьем посланнике». Жители селения Алды рассказывали, как на глазах у всех он иссушил источник, а потом снова наполнил его водой. Говорили также, что однажды, проснувшись, у изголовья своего он нашел копье длиной в четыре аршина и объявил, что если пойдет с этим копьем против неверных, то станет оно длиной шестьдесят аршин, а если против мусульман, то согнется и не станет колоть. Слава об имаме Мансуре распространилась за пределы Чечни — о нем стали говорить на Кумыкской равнине и в горах Дагестана.

При внимательном изучении уцелевших проповедей Ушурмы нетрудно убедиться, что он, в сущности, не прибавил ничего нового к тому, что есть в Коране. Очевидно, что он учил добрым делам — строго соблюдать заповеди ислама, раздавать милостыню, не красть, не грабить, не прелюбодействовать, не пьянствовать, отказаться от жестокого обычая кровной мести. Из проповедей имама выводятся три основных направления его программы:

1) освобождение Чечни и всего Кавказа от власти угнетателей;

2) очищение нравов путем возвращения к аскетическому исламу времен пророка Мухаммеда;

3) борьба против противоречащих исламу местных обычаев (адатов) и введение, убеждением или силой, общего для всех закона шариата.

Первый пункт предполагалось осуществить путем «священной войны» или газавата. Однако здесь следует еще раз подчеркнуть многозначность этого термина в жизни мусульман. Газават мог осуществляться как военным, так и мирным путем, путем убеждения. Как мы видим, вначале Мансур предполагал «начать разговаривать» с русскими и только в случае их отказа вывести с Кавказа свои войска открыть военные действия.

Во втором пункте мы видим свойственный всем мировым религиям призыв к отказу от греховной жизни и возвращению к чистым истокам духа, незапятнанным роскошью, разнузданностью и всевозможными пороками. Это требование должно было встретить отклик у чеченцев, среди которых в тот период было значительно меньше богачей, чем в Кабарде и Дагестане. Тем не менее неминуемо наступающий распад общины и обогащение отдельных ее членов вызывали протест народных масс, который легко было направить в русло борьбы за чистоту веры.

Выполнить третий пункт программы Мансура было не так-то легко. Для того чтобы заменить древние привычные законы адата мусульманским шариатом, необходимо было объединить горцев, заставить их признать общую для всех религиозную и правовую систему. Различные обычаи горских народов являлись одним из главных препятствий на пути к этой цели. Еще более серьезным препятствием на пути учения Мансура являлись древние языческие верования. Борьба мусульманства с ними, начиная со Средних веков, была упорной и не слишком успешной. В одной из первых своих проповедей имам призывал чеченцев «обычные же обряды не наблюдать, а быть так, как духовный закон мусульман учрежден». В самом выражении легко усматривается, что языческая обрядность в Чечне была еще живой и настолько естественной для населения, что даже проповеднику аскетического ислама она казалась обычной.

Одним из главных адатов у горцев был обычай кровной мести. Вот почему имам Мансур, «желая поселить в последователях его согласие и прекратить взаимное мщение», склонил своих родственников на примирение с убийцей одного из членов семьи. Чтобы ознаменовать это примирение, он при большом стечении народа выстрелил из ружья в воздух и устроил пир. После этого примеру имама последовали многие.

Известно, что процесс смены религиозных взглядов всегда бывает долгим, сложным и болезненным. Тем удивительнее достижение имама Мансура, сумевшего буквально за полгода добиться того, чтобы почти все чеченцы оставили древние полуязыческие обычаи и пошли за его учением. Под влиянием проповедей имама Мансура Чечня преображается. По примеру алдынцев жители других сел начали отвыкать от курения. Прекратили изготовлять и пить бузу — традиционный хмельной напиток. В центре каждого села появились шесты, на которые привязывались всякие находки — деньги, украшения, другие потерянные вещи. Люди становились добрее друг к другу, прощали кровников, соблюдали пост, ходили молиться в мечети. Безусловно, эти успехи объяснялись не только тягой населения к чистому исламу, ибо прочного внедрения его среди чеченцев мусульманское духовенство не могло добиться в течение веков, а личным примером имама и теми идеями, которые были оформлены в его религиозных проповедях. Мансуру удалось использовать морально-нравственный потенциал ислама для искоренения преступности и других пороков в чеченском обществе.

Добившись успехов в укреплении исламских законов в равнинных селах Чечни, завоевав авторитет и популярность среди этой части народа, Мансур начинает воздействовать на горные районы Чечни, где целые общества, формально приняв ислам, на деле придерживались языческих верований. Намечаются походы в земли карабулаков, ингушей и осетин, в соседние области — Кумыкию, Дагестан и Кабарду. Во всех этих районах среди местного населения имелись многочисленные сторонники имама Мансура, готовые при его появлении примкнуть к учителю и стать его мюридами.