— Я здесь, — мои глаза плавно перемещается от студента к студенту, пока не добирается до источника этого до боли знакомого голоса.

Как бы я не хотела этого признавать — его голос, как патока, которая обволакивает мою телесную оболочку, заставляя прочувствовать не только стыд за наше общее положение, которое возникло в тот миг, как я переступила порог этой аудитории, где мы находимся в каждой своей роли, но и незаполненную пустоту внутри меня. Будто между нами осталась недосказанность. Незавершенность того, что каждый желал получить друг от друга.

— Хорошо, — утвердительно кивнув, возвращаю все свое внимание обратно. В журнал, где еще остались имена студентов, которых нужно ещё отметить.

Всю лекцию я старательно избегала смотреть в его сторону. Благо он сидел не на первых рядах, и я могла хоть немного почувствовать себя защищенной. Но это же самообман. Я ощущала на себе взгляд этого мальчишки. И каждый раз ловила себя на мысли, что мне это нравится и одновременно злит.

— Ева Игоревна, спасибо вам за лекцию. Будем рады видеть вас снова, — раздаются возгласы студентов.

— Спасибо. Обещать не буду, — слегка улыбнувшись, провожаю взглядом последних «слушателей лекции», что выходят из аудитории.

Запрокинув голову, чувствую некое облегчение. Интересно сколько ещё таких лекций мне предстоит провести в этой группе? Если поинтересуюсь у Давида, то он может и не на шутку заинтересоваться этим вопросом. Чего стоит мое отрешенное состояние, когда я смотрела на «него».

— Эй, ты как? — открыв дверь, Давид сверлит меня стеклянным взглядом.

— А как же пресловутая «субординация»? Или это касается только меня? — прикрыв глаза, делаю шумных выдох.

— Как прошло боевое крещение? — все тем же нейтральным тоном интересуется он.

— Все хорошо. Было немного страшновато возвращаться к работе… кажется, я справилась, — слегка пожимаю плечами.

Давид подходит ко мне неспешной походкой, плавно приближаясь к моему столу. Его фигура сильно изменилась за прошедшие года. От былого мальчишки ничего не осталось. Передо мной чужой мужчина, которого я когда-то любила. И эти чувства, больше всего напоминали братскую любовь.

Наклонившись, он нависает надо мной, доминируя. Снова всматривается в мое лицо, изучает его, царапает взглядом мои слегка приоткрытые губы.

— Ну почему ты не осталась в нашем родном городе… — не отрывая взгляда, касается костяшками пальцев моего лица.

В его интонации не звучит вопрос, там констатация факта. Он сожалеет о том, что согласился со мной работать? И дня не прошло, как он нарушил все собственные правила общения друг с другом.

— Давид… — говорю на выдохе.

Мы оба вздрагивает из-за резкого шума. Кто-то открыл дверь и решил резко захлопнуть, чтобы «привлечь» к себе внимание.

— У тебя ещё одна пара. После иди домой, — распрямившись, направляется к той самой двери, которая ввергла меня в транс своим хлопком.

— Это похоже на ненависть… я права?

— Я ненавидел тебя первые два года, потом отпустило, — роняет сухо, так и не оглянувшись назад.

Он бы непременно увидел слезы в моих глазах. Никто не виноват, что в свое время я выбрала не его.

Утро выходного дня начинается с телефонного звонка от мамы. Беру трубку, потому что, так надо. Она мой родной человек. Даже, если сделала больно своими словами, когда нужна была поддержка.

— Дочь, привет! Как твои дела? — мамин голос сочится теплом и радостью.

— Привет, мам. Все хорошо. Вчера был первый рабочий день, — закусываю нижнюю губу и пинаю ногой невидимые пылинки.

— Так… ничего не хочешь мне рассказать? Странные нотки есть в твоём голосе, — если бы моя мама знала причину этих самых ноток. Ох, боюсь даже подумать.

— Мам, просто нелегко на новом месте. Все чужое, но я привыкну. Это пойдет мне на пользу.

— Ева, я очень рада, что в Москве у тебя складывается все хорошо. Ты к психотерапевту записалась на прием?

— Конечно. На следующей неделе в среду. Был только этот день, — хороший психотерапевт на вес золота и найти это богатство среди «кучи не пойми чего» довольно проблематично.

— Обязательно расскажи потом, как все прошло, — повисает неловкая пауза, которую непременно нужно заполнить банальным вопросом.

— Обязательно. У вас с папой все хорошо?

— Да, доченька. Пойду, надо папе омлет приготовить.

— Папе привет! — выключаю телефон и плетусь на кухню, чтобы сварить себе кофе.

Следом поступает звонок от Ани. Её голос в динамике уж слишком бодро звучит для девяти часов утра:

— Ева! У тебя есть спортивный костюм?

— И тебе доброе утро, Анна Николаевна, — ставлю на плиту турку.

— Утро должно быть активным, Ева Игоревна. Скоро буду, — вот, нахалка! Сбросила вызов!

И вот через полтора часа мы уже входим в спортивный клуб «Центурион». Мы записаны на занятие йогой. Точнее Аня выиграла купон на бесплатное индивидуальное занятие «один плюс один». И как назло… я тот самый «плюс один».

— Добро пожаловать в «Центурион». Чем могу помочь? — девушка по имени «Эльвира», приветливо интересуется у нас.

Всю инициативу берет в свои руки Аня. Эльвира интересуется уровнем нашей подготовки и предлагает посмотреть буклеты. Я от всего этого только отмахиваюсь.

— Как только переоденьтесь, подойдите ко мне на ресепшн. Я вас познакомлю с вашим тренером, — утвердительно киваем и проходим в раздевалку.

Переодевшись в спортивную одежду, я закрываю шкафчик электронным браслетом. Беру воду и полотенец. Подхожу к стойке. Там уже вовсю Аня жестикулирует и активно общается с… Кириллом.

— Ничего себе… — только и могу сказать.

— И вам здравствуйте, Ева Игоревна, — он насмешливо кривит свой рот в подобии улыбки, отчего я непроизвольно морщусь.

— Здравствуй… — буркнув себе под нос, прохожу немного вперёд.

— Аня, разве нам не пора? — вопросительно приподнимаю бровь, смотря на подругу.

— Инструктор немного опаздывает. Придётся подождать минут двадцать. Я пока бабушке позвоню, хорошо? — утвердительно кивнув, слегка поджимаю губы.

— Ева… я могу так к тебе обращаться? — стоит только Ане скрыться за стеклянной дверью, перевожу на него свой взгляд.

— Эм… Кирилл, давай спокойно поговорим, пока у меня есть время, — мы отходим от стойки администратора, и он ведет меня вдоль длинного коридора, откуда я недавно вышла. Здесь раздевалки. И нас сейчас никто не видит. — Наше знакомство началось странно. Я редко пью, но тогда решила расслабиться. Многое позволила совершенно незнакомому человеку. Не провоцируй сплетни обо мне. Вылететь с работы в институте я не хочу. Потом не отмоюсь от грязи, — обреченно вздыхаю, не сразу поняв посыл сказанных мною слов.

— Не отмоешься от грязи? — берет меня за руку и заталкивает в помещение справа от нас, — здесь очень темно и пахнет сыростью. Кажется, это душевая. Его дыхание опаляет мочку моего уха, затем он