был уверен, что разделает всухую и докажет своим деморализованным парням, что у них крутая команда.

— Я правильно понял, что вы ни с кем не играли новым составом? — Его глаза кровожадно блеснули.

— Именно. Сегодня — первый день, как состав собрался. Только одну тренировку провели да двусторонку.

— А кто у вас теперь тренер?

— Александр Александрович Димидко, — честно ответил я.

Улыбка Белькевича стала еще шире.

— Тот самый, из Владивостока?

— Из Хабаровска, — поправил его я.

— И все равно наш, динамовец… — взгляд его потеплел. Он посмотрел на меня уже с интересом, потирая подбородок. — Но почему со мной говоришь ты, а не он?

— После того, как наш тренер вам написал и не получил ответа, он уверен, что вы не станете его слушать.

С большой вероятностью так и было.

Мимо прошла пара футболистов, покосилась с интересом, и Белькевич кивнул мне на раздевалку. Когда мы вошли, он хлопнул дверью и сказал голосом, клокочущим от злости:

— Ты в курсе, как «Титан» обошел нас в кубке?

— Попытался купить защей?

— Это было раньше. Он купил судей, и нас топили, как котят. Ваш Синяк взял мяч в руки, и что ты думаешь? И ничего! Парни так охренели, что до сих пор отойти не могут. Ты уверен, что хочешь с ними встречаться на поле?

Я представил матч. Представил трибуны с разъяренными болельщиками «Динамо»… Есть шанс, что они на зимний товарняк позовут болел, но Лиловск — город маленький, сами узнают и набегут выместить злость за прошлый проигрыш… Нет, я не хотел, но так было нужно.

— Очень вас понимаю, — выдал я то, что вряд ли сказал бы сам, но что с большой вероятностью думал сам Белькевич. — Мы столкнулись с чем-то подобным: хороших игроков вместе с тренером выперли из дубля московского «Динамо». Видите ли, Кирюхин… это тренер дубля.

— Я знаю, кто такой Кирюхин, — перебив, поморщился Белькевич.

— Так вот, этот тренер-пенсионер боялся, что его подвинет Саныч, молодой коллега. И так везде. В итоге в стране футбол хромает на обе ноги. Никому не нужен результат, все вцепились задницами в свои кресла и боятся, как бы чего не вышло.

Похоже, моя короткая речь зацепила чувствительную струну в душе Белькевича, его взгляд потеплел.

— Мы пересекались несколько раз с Димидко. Как футболиста я его в команду не взял бы. Посмотрим, на что он годен как тренер. — Из его голоса исчезла злость, дальше он говорил спокойно: — Ну а вас как занесло из Москвы в глухомань? Да еще на «Титаник»?

Ха! Никто и не подумал, с чем созвучно название нашей команды.

— А куда было деваться? — пожал плечами я. — Заявочное окно закрыто. Димидко сказали, что здесь можно набрать команду практически с нуля, а нас девять человек. Мы только третий день как приехали, а тут столько сюрпризов… Еще и местные играть не хотят ни х… — я осекся, — вообще.

Белькевич, похоже, меня не слушал. Положил манишки на диван, подошел к календарю, к которому крепились разноцветные стикеры с напоминаниями, замер, наверное, на минуту. Его левая рука оставалась полусогнутой, пальцы — сжатыми. Повернувшись, ответил:

— В следующий понедельник ждем вас в центральном спорткомплексе в восемнадцать ноль-ноль. Я поищу сообщение Александра Димидко и отвечу ему. Но я не гарантирую вам теплый прием. Скорее не так. Прием будет крайне болезненным.

— Футбольный бог не Тимошка, видит немножко, — улыбнулся я. — Но того «Титана» больше нет. И директора команды мы тоже поменяем.

— Попробуешь это рассказать моим парням. — Он сменил тон беседы на строгий: — Все, аудиенция окончена.

Улыбнувшись, я пожал его протянутую руку и распрощался, напоследок узнав, чего он хочет, и мне не понравилось его желание: уважаемый мной Валентин Белькевич жаждал нашей крови.

Да, товарищеский (а вернее, совсем не товарищеский, ибо заруба будет еще та!) матч — не бог весть что, одной игры недостаточно для того, чтобы команда сыгралась. По сути этот матч — наше боевое крещение.

Как говорил Черчесов — контрольный матч, за который мы сами поставим себе оценку.

Свежий ветер развеял впечатление от встречи с легендарным Белькевичем, и я придумал кое-что еще. Я же сегодня самый крутой парламентер и могу убедить кого угодно в чем угодно! Чтобы талант не работал вхолостую, я набрал Жеку. Вот теперь он точно не соскочит! Мои аргументы должны перевесить его жадность и чувство собственной важности.

Он сто пудов купится на двести тысяч, обещанных за выход в первую лигу!

Пока слушал протяжные гудки, в голову пришла еще более прекрасная идея. Мне нужно было не домой, а ко Льву Витаутовичу.

Глава 3

Я не трус, но я боюсь

Жека и Игнат так и не ответили. Зато Тирликас снял трубку сразу же, и я выпалил:

— Лев Витаутович, нужна ваша помощь…

Через час я сидел у него дома и понимал, что спешить с разговором ни в коем случае нельзя. Мой бывший тренер заваривал чай в прозрачном чайнике и ничего не спрашивал, я молчал, ждал удобного случая. Только усевшись в кресло и выставив на стол конфеты, он отхлебнул чаю и кивнул.

— Рассказывай.

Вместо того, чтобы излагать проблемы команды во всех деталях, я коротко брякнул:

— Директор команды — говно. — И отхлебнул из чашки. — Он не заинтересован в том, чтобы мы нормально играли. Его нужно менять.

Витаутович усмехнулся.

— А сам он меняться согласен?

— Он нам пригрозил своим увольнением.

— Хм. Это мог быть шантаж. Не подумал?

Я потянулся к конфете, снял обертку со знакомым с детства изображением верблюда и прежде, чем отправить ее в рот, спросил:

— За три тысячи вряд ли кто-то пойдет… — Наблюдая, как Витаутович поджимает губы, я начал все понимать без объяснений.

— Государство развивает спорт. Если команда выигрывает, выделяются большие средства, проводятся через завод. — Тирликас потарабанил пальцами по столешнице. — Сечешь?

Секу. Все примерно, как на беспредельных боях. Заводу выгодно, чтобы команда выигрывала. Отсюда такая возня и интриги даже в несчастной Второй лиге.

— Филимонов и Смирнов подкупали судей и игроков. Значит, им выгодны победы, — озвучил я свои мысли.

Лев Витаутович щелкнул пальцами.

— Бинго!

— А у футболистов зарплата по три тысячи… Воруют?

Витаутович плотоядно улыбнулся.

— Если ваш директор начнет хвататься за свое место — сто процентов! — Он посмотрел, прищурившись. — Одного я не понимаю, на кого вы собрались его менять и каким образом?

Слова сами сорвались с губ:

— На вас.

Он чуть чаем не подавился. Поставил чашку и рассмеялся.

— Ты серьезно?

— Совершенно серьезно.

— Чтобы ловить воров, есть специальное