— На раскопках следует соблюдать осторожность, — продолжал Бондиле, которому нравилось наставлять молодого коллегу. — Опасайтесь не только жуков. Скорпионы — вот что по-настоящему страшно. Во-первых, они смертоносны, а во-вторых, их не сразу заметишь. Не так давно одного местного бедолагу укусило подобное существо — муки несчастного были просто ужасны. Так что не суйтесь никуда без опаски. Обходите скорпионов. И змей тоже, хотя некоторые из них вполне безобидны. Но все равно от этих тварей лучше держаться подальше. Я так считаю: береженого Бог бережет. — Он взглянул на паруса. — А знаете, их форма почти не изменилась с древних времен. Та же треугольная оснастка, то же длинное, свисающее к воде полотно. Когда движешься вверх по реке, ветер почти всегда дует в спину. А когда идешь вниз, то отдаешься течению, и тогда лодкой править труднее. Эта река дает жизнь всему Египту. Так было испокон веков. Корабли фараонов и сегодня смотрелись бы тут как что-то привычное.

— Вам известно, как они выглядели? — с подъемом поинтересовался Жан Марк и тут же мысленно обругал себя за восторженную наивность. Следующий вопрос он постарался задать более строгим и будничным тоном — У вас есть какие-нибудь фактические свидетельства? Вы что, обнаружили корабль времен фараонов?

— Можно сказать и так. Вы увидите их на фресках. А найдены… найдены лишь фрагменты позолоченной древесины. Может, от кораблей, а может, от катафалков… Кто знает? — Бондиле вздохнул и покачал головой, а потом, тщательно сложив носовой платок, спрятал его в карман. — Здесь бесполезно крахмалить белье. Даже и не пытайтесь. — Он покосился на рулевого, который подчеркнуто не замечал беседующих мужчин. — Этот малый. Ведь он, знаете ли, говорит по-французски. Не слишком бегло, но вполне сносно, чтобы его понять. Он мотает на ус все, о чем мы говорим. Так что на будущее придерживайте язык, если поблизости ошивается кто-то из местных. Большинство из них невежественны и недалеко ушли от дикарей, но есть и такие, которые отличаются изобретательностью и хитростью в стремлении поживиться. Особенно за наш счет. Вот этаких опасайтесь.

— Благодарю. Хорошо, что предупредили, — сказал Жан Марк, не понимая, однако, как ему определять, кто из египтян говорит по-французски, а кто — нет.

Бондиле поднялся и, охнув, слегка потянулся.

— И еще одно. Наверное, мне следует упомянуть, что к нашей экспедиции присоединилась еще одна персона; кстати, совсем недавно. — Он попытался с беспечностью улыбнуться, но губы его сами собой сложились в досадливую гримасу. — Некая дамочка — молодая, богатая, знатная, из тех господ, что, пережив революцию, сумели остаться чем были. Скорее всего, с помощью подкупа бунтарей или договора с церковниками. Как бы там ни было, у нее есть земли, деньги и какой-то там титул. По ее словам, она питает к древностям истинный интерес, и, насколько я успел понять, это походит на правду. Она арендовала виллу близ Фив и хорошо платит за возможность покопаться с нами в песке. Ее деньги позволили нам продлить раскопки еще на полгода, щелкнув по носу всех университетских сквалыг. Впрочем, не думаю, что ее интерес долговечен, а потому деру с нее все, что могу. И заверяю: пока она с нами, нам скучать не придется. Она… вносит нотку разнообразия в нашу рутинную жизнь.

— Молодая женщина, говорите? Вот странность! — Жан Марк тут же подумал о своей возлюбленной Онорин и попытался представить, что бы он чувствовал, если бы она сопровождала его сейчас, будь такое возможно. — Зачем она здесь?

Где-то около берега раздался всплеск, зашелестели заросли. Жан Марк, нервно дернувшись, обернулся на шум.

Бондиле продолжал говорить как ни в чем не бывало:

— В группе считают, что она сбежала от мужа. Сами знаете, каковы эти аристократы. По какой бы еще причине молодая француженка уединилась на вилле за пределами Фив? Таким, как она, здесь не место. Мусульманский закон не подарит ей больше свободы, чем муж-европеец, а если она воображает, что станет возлюбленной шейха, то ей придется чересчур долго ждать. Чужеземные женщины не нравятся правоверным. Большинство египтян пресыщены многоженством, а потому на стороне они ищут для развлечений не девок, а сорванцов.

Жан Марк не нашел что сказать и лишь кивнул, призывая профессора продолжать. Тот, распаляясь от собственных умозаключений, придвинулся ближе.

— Спускаясь по Нилу, я много думал о ней. Разумеется, она может оказаться одной из особ, что находят удовольствие в однополой любви, но египтянки живут в заточении, как монашки. Если у них и есть что-то такое в заводе, то все творится за крепкими стенами и дверями, в своем, так сказать, семейном кругу. Кроме того, здесь в ходу обряд, по которому у девочек отрезают часть женских органов, маленький кончик, знаете ли, и внутренние губы; иногда им что-то там зашивают, чтобы сохранить девственность, так что, я думаю, египтянки не падки до извращений. — Он иронически хохотнул.

— А чего хочет эта француженка? — поинтересовался Жан Марк, силясь переварить информацию, столь небрежно поведанную ему Бондиле.

— Развлечений. Чего же еще? — Бондиле пожевал губами. — Все они одинаковы, эти аристократки, даже сейчас. Ей хочется привнести в свою жизнь что-то новенькое, что-то такое, чем можно блеснуть в высшем обществе. При этом ей нужна и причина удалиться от мужа, не компрометируя этим себя. Поездка в Египет — самый подходящий предлог, тем более теперь, когда мы стоим на пороге великих открытий. — Он снова вынул платок и промокнул лоб. — Через месяц или около того она нахватается всякой всячины в мере, достаточной, чтобы, не терзаясь сознанием собственной незначительности, вернуться в Париж. Она привезет с собой пару экзотических безделушек, прослывет ученой особой, и настолько, что ее муж не посмеет задавать ей вопросы, как она тут жила. — Бондиле рассмеялся, но на этот раз его смех звучал неприятно.

— А вдруг ее действительно влечет лишь наука? Разве она не может испытывать подлинный интерес к старине? — спросил Жан Марк.

— Если бы это было так, то она не выглядела бы хорошенькой и ухоженной дамочкой. Женщины, интересующиеся научными изысканиями, обычно уродливы и сварливы. Это создания, обозленные на весь свет, отвергнутые любовниками, если они у них были, и потерявшие надежду заполучить муженька. Ни одно из этих определений не подходит к де Монталье. Странное имя, вы не находите, а? Родом из Савуа, мне сказали, там множество итальяшек. Темные волосы, стан Афродиты и поразительные фиалковые глаза. Сто лет назад из-за таких дрались на дуэлях. — Он снова рассмеялся. — Вот вам портрет этой особы. При виде ее так и хочется отвесить поклон. Похоже… пусть я ошибаюсь, но… она явно сторонница светских тонкостей в отношениях.

Жан Марк рассеянно кивнул.

— Я нанесу ей визит.

— Отлично, отлично. — Бондиле прошелся по палубе и, сделав несколько шагов, оглянулся. — Вы привезли с собой мыло? Хорошее мыло? А то, знаете ли, наш запас почти вышел.

— Вообще-то, нет, не привез, — сконфуженно признался Жан Марк. — Я не предполагал, что… Впрочем, кажется, в моем багаже упакованы три куска. Этого хватит? — Смена темы огорошила юношу, лицо его сделалось простодушным.