не годится, вставлять в окна деревенских изб слишком мутен. Но тритикамский продаван пеной изошел, убеждая меня, что местные аристо вот такой шар наполняют воздухом, красят на нём герб и выставляют у своих замков, особняков.

Значит на диско-шар самое то, обрадовался я. Скупил стопку листов серебряной фольги в лавке, прикинул что диско-шар получится диаметром метра три, может не хватить, разорился на пару, раскатанных в одну десятую микрона, листов золота.

Осталось надуть пузырь и обклеить нарезанной фольгой.

*Намек на обрезание

Глава 3

— Зачем это я тебе? — подозрительно спросила Сура, как только я всю приветственную делегацию разогнал по домам.

— Для игрищ огненных, забав пламенных, — правдиво отвечал ей, составляя наскоро в уме план предстоящих действий.

Она отвернулась в сторону и тихо, но отчетливо произнесла: «В наше время молодежь такая незрелая».

Джиро, семенивший рядом, даже споткнулся с такого обличительного месседжа.

— Ты у нас ягодка спелая, большая. Арбузище, — отругал её, — руки шлепнуть так и тянутся.

Она испустила из глаз фиолетовые молнии, но Джерк Хилл — диэлектрик. Светится только от Каи и Аиши. Однако над Сурой я всё же сжалился: рассказал, как важна наша миссия.

Хозяйственный Вельг моё поручение успел выполнить прежде окончания моей миссии в лагере гибридов. Ровный белый свет подвешенного артефакта, заливал пространство метров в пятьдесят, и при его свете я заметил у ворот смутно знакомую фигуру.

Надо сказать, предприимчивые крестьяне округи давно наводнили наш город, успешно сбывая свою продукцию: выпечку, фрукты-ягоды-варенье-грибы и мясную продукцию. Несмотря на сгустившуюся темноту торговля продолжалась на площади, где было довольно светло. После того как Вельг артефакт света подвесил над воротами, некоторая часть крестьян смекнув, что основной трафик через главные северо-восточные ворота необязательно приводит на площадь, Самур — город большой для своего населения, шустро переместили свои телеги и баулы на новое место.

Среди соломенных корзин, горшочков, подносов, коробов, деревянных туесков, телег с откинутым бортом на которых громоздилась различная снедь: от куриных яиц до тыквенных семечек, я и заприметил знакомые очертания.

Карл, стражник отправленный мной искупать грехи чревоугодия в Заичью заимку, стоял с розовощекой молодкой у ворот с туеском кураги.

По-моему, он даже шире стал.

Завидев меня Карл расцвел глупой улыбкой и громко вскричал: «Ваша милость! Я женился!»

Приобняв молодку, он добавил несколько тише, убедившись в привлечении моего внимания:

— На этой прекрасной внучке той самой бабули.

— Не думал, что брак так стройнит фигуру, — сообщил ему, останавливаясь рядом, — ладно бы пару килограммов прибавил, хорошо — пусть вдвое округлился, но ты сейчас большой прямо как планета стал. Ты чего всех претендентов съел и не оставил своей красавице другого выбора? Ну и вес в тебя вселился.

В ответ на эту тонкую лесть молодка зарделась, прикрывая платочком вспыхнувшие щечки.

— Стеша меня зовут, ваша милость, — приглушенно выдала она первый женский секрет. — Всеми силами за своим суженым ухаживаю.

Надо понимать: среди крестьян чем толще мужик, тем больше веса в обществе и почетнее для жены. Наглядная демонстрация, что в семье всё в порядке, никто не голодает. Шутки про толстых звучат в их среде изысканным комплиментом.

— Горячего мужчину отхватила, полезного я бы сказал, — проявил внимание к её селективному таланту, — зимой такие в цене. Какая роскошная, котлетически сложенная фигура! Говорят, что на животике Карла выросло три чемпиона даунхилла, а строчки нового хита самурского барда полуэльфа Фирэлатра «Отшумели летние дожди, и сказала зима смело — жри», навеяны образом нашего доблестного стражника.

Упоминание про скоростной спуск было лишним, но Карл поторопился уточнить, что контракт с городской стражей не стал продлевать.

— Так ты не только бабулю решил обескуражить? — удивился я. — Жду в отплату пятерых карапузов, одного на замену в стражу приведешь.

Постоял, поболтал пару минут с Карлом, поднял ему репутацию среди расторговывавших крестьян. Купил кураги в небольшой соломенной корзиночке, оставив молодой семье золотой как подарок. Я сушеные абрикосы не люблю, но мои девчули ни разу не избалованные — всё сметут.

Мы прошли по городу совсем немного с Джиро и Сурой: то тут, то там встречались знакомые лица, меня зазывали в гости, благодарили за часы, на которые я кинул гордый взгляд, как только наша компания вступила на площадь. Башенные часы сияли светлым небесным пятном на ратуше, главным образом из-за освещения и водяного орла на циферблате. Стрелки подбирались к десяти, но бывшие раньше полусонными и пустыми в это время улочки, были полны дефилирующего по ним народа.

На площади Влюбленных мы разделились: я послал Джиро в ратушу, где в хозчасти лежало всё добро, выбитое нашей командой с монстров. Знаю, неправильно хранить своё вместе с городским, но хранилища у команды пока не было. Вот построю банк…

Сам с Сурой отправился в «Голову ВарОрка». Где живо окучил Грету на предмет прожарки пшеничного крахмала на железном противне. Перекинулся приветственными словами со всеми завсегдатаями: городскими чиновниками, авантюристами, парой глав самурских гильдий. Все как один жаждали моего рассказа о столичной закулисе, потому как слухи ходили о моей деятельности самые дикие. То я принца убил на дуэли, то меня убили в пьяной драке, отравили, посадили за взяточничество в особо крупном размере, услали зачищать данж в какой-то Тьмутаракани.

Была даже версия, что меня выкрала чужая принцесса и увезла в свою страну, но популярностью, как малопатриотичная, она не особо пользовалась. Еще: вчера приехал Фирэлатр и клялся всеми Создателями, что у меня всё хорошо, но кто полуэльфу вот так просто возьмет и поверит?

Улыбчиво отметая все подозрения, я всем настоятельно порекомендовал прийти на празднование Нового года на площадь Влюбленных, где в краткой поздравительной речи у меня будет конкретика по результатам поездки.

Оставил Суру дожидаться результата в таверне, встретил прибывшего Джиро с кубом алюминия, отжатого у Кристаллического недоумка, и мы, распугивая всех горожан, пытавшихся с нами заговорить, своим «по слову короля!», благополучно избежав назойливого внимания, быстро добрались до Исхироса.

Кузнец то ли ждал нас, то ли лыжи свои куда смазал — сам дверь открыл.

— Дорогой Исхирос, — быстро сказал ему, не давая и слова вставить, — наш лучезарный король повелел организовать ежегодный шайнский чемпионат по метанию бонгурунгу. От славного города Самура участником, как королевский наместник, я вписал тебя.

— А? Что? — потешно задвигал отвисшей челюстью огромный детина, — но почему бонгурунгу?

— Потому что коровьи лепешки метать антигигиенично, — строго указал кузнецу. — А первым, на заседании только что организованной спортивной курии Шайна, было такое предложение от графа Сентенты.

— До меня слухи доходили, что граф ничем не погнушается ради золотых, — понимающе покивал головой Исхирос, — небось предвкушал, что один на старт выйдет?

— Недолго, — продолжил врать простодушному ребенку своей эпохи, — я предложил вместе