Отпустив меч, резким движением большого пальца возвращая перстень на место, Десмонд заставил артефакторный клинок разматериализоваться. И быстрым широким шагом прошел к кровати и на кровать, ступив сапогами прямо на простыни.

– Дед, а дед, ты вообще куда пре…

Кайден прервался на полуслове – герцог, чуть склонившись, кулаком ударил его в середину груди. Юноша хакнул, упал на спину и с широко открытыми глазами безуспешно пытаясь вздохнуть. Десмонд схватил его за волосы, и грубо швырнул с кровати – ближе к креслу, рядом с которым валялись детали снятой в спешки Кайденом одежды.

– Одевайся, – с металлом в голосе, добавив эха силы, произнес герцог.

Кайден, хотя и был юн и пьян, но он был сыном Альба и Максимилиана – так что даже в таком состоянии на повеление голоса не отреагировал. Обычный человек от слов герцога замер бы словно замороженный, но не Кайден. Резко и сипло выдохнув, он стряхнул с себя легкое оцепенение, собираясь сказать герцогу что-то резкое. Но Десмонд уже был рядом – массивный и широкоплечий, он надвигался на Кайдена словно скала. Еще один удар в грудь, и поднявшийся было Кайден вновь рухнул на спину.

– Я сказал: одевайся! – уже без голоса, но убедительным тоном повторил Десмонд.

Сквозь хрип Кайдена он услышал неубитый протест. Оглянувшись вокруг, старый герцог подошел к перевернутому столику – на котором, подготовленное слугами к прибытию юного господина, стояли подносы с фруктами, мясной нарезкой, свежими морепродуктами; поодаль таял лед из рассыпавшегося ведерка, из которого выкатилась неоткрытая пузатая бутылка игристого вина.

Откинув в сторону оказавшуюся на столике часть ажурного нижнего белья Филиппы, Десмонд забрал из опрокинутой мешанины накрытого столика короткий нож для разделки устриц. Также поднял с пола почти полное ведро со льдом и вернулся к обездвиженному вторым ударом Кайдену. Высыпав тающий лед ему на голову и грудь, Десмонд в тот же миг опустился рядом с ним на одно колено. И поймав взгляд юноши, не глядя вниз воткнул нож для устриц ему в бедро. Кайден, выпучив глаза от боли, глухо и истошно взвыл, но короткий тычок костяшками пальцев в кадык заставил его захлебнуться стоном.

– Или ты сейчас одеваешься сам, и едешь со мной… Либо же я выбью из тебя дух, после чего тебя оденут другие люди, и ты поедешь со мной в состоянии овоща. Твой выбор?

Все еще сипло шипя, безуспешно пытаясь вздохнуть широко открытым ртом, Кайден – постепенно сбрасывая с себя пелену опьянения, все же немного пришел в себя. Мутным, но уже более-менее воспринимающим реальность взглядом он осмотрел склонившегося над ним герцога. Узнав и поняв наконец, кто перед ним, Кайден мелко покивал.

– Вот и хорошо. Одевайся, и делай это быстро, – поднялся Десмонд на ноги и отошел к выходу из спальни.

Справившись с дыханием и самостоятельно вырвав нож из бедра, Кайден лишь мельком посмотрел на рану. Едва морщась, он начал одеваться. Слегка пошатываясь при этом.

Выходили из спальни они вместе с Десмондом. Старый герцог шел позади Кайдена, изредка подгоняя его хлесткими окриками. Ни в зале, ни в остальных помещениях особняка приехавшей с Кайденом компании больше не было – студиозы и привезенная ими дева были не так пьяны, и канцлера Палаты лордов узнали сразу. Скрывшись моментально как можно дальше и переживая лишь о том, чтобы он не запомнил их лиц. Исчезла и Филиппа, оставив после себя лишь валяющееся в спальне белье, туфли на шпильках и легкий аромат духов.

Пройдя через гостиную, не обращая внимания на прыснувших по стенам слуг, герцог вышел из особняка и подгоняя Кайдена на степенях крыльца, сел в открытую гвардейцем-водителем дверь мобиля. Капитан Вальдер проследил за тем, чтобы Кайден сел в машину с другой стороны.

– Куда мы едем? – глухо поинтересовался юноша, когда мобиль отъехал от особняка.

Десмонд после его слов поморщился – в салоне и так с появлением Кайдена повис густой алкогольный дух, а уж когда он открыл рот, нормально дышать стало невозможно.

Не отвечая сразу, Десмонд покрутил ручку стеклоподъемника, приспуская окно и впуская в салон свежий и чистый воздух.

– Мы едем домой, – произнес он, когда Кайден уже и не ждал ответа.

– Домой? – глуповато переспросил Кайден.

Десмонд не ответил.

– Эм… а «домой», это куда? – поинтересовался Кайден чуть погодя.

– Мы отправляемся в замок Арль. Это на Юпитере, в Западной Варгрии. Фамильное гнездо Дома Рейнар, – пояснил Десмонд, не оборачиваясь к Кайдену.

Юноша после этих слов вздрогнул.

Во всей Империи, во всех ее благополучных городах и весях, а тем более на Европе, варгрийских всадников Врангарда боялись едва ли не больше, чем демонов Разлома. Потому что демоны и твари Разлома были где-то далеко, за чередой застав Пограничной стражи, а вот адских всадников варгарианских равнин, жутких некромансеров и безжалостных мясников, можно было встретить и в поседениях людей вживую.

– Зачем мы туда едем?

Кайден, ни разу не бывавший в Западной Варгрии, во Врангарде, явно испугался.

– Мы с тобой обратимся к духам предков по Реке Крови, – не соврал Десмонд.

– Зачем нам Река Крови? – шепотом спросил Кайден.

– Все мои истинные сыновья и внуки погибли два дня назад. Ты теперь – наследник титула, будущий глава фамилии. Тебе нужно засвидетельствовать богине и предкам свое почтение.

Кайден не ответил – от шока услышанного он потерял дар речи.

Десмонд на него по-прежнему не смотрел. Глядя в окно, старый герцог вдыхал свежий воздух и думал о том, что не только Кайден, но и сам он сегодня, после обращения к предкам в Посмертии, может не дожить до рассвета.

Потому что Десмонд никогда не забывал, как и чьей именно кровью заплатил за свое возвышение – не только на политическом Олимпе Империи, но и в иерархии фамилии. И Десмонд знал, что рано или поздно за братоубийство ему придется ответить.

Отмеренный Десмонду век пролетел довольно быстро и похоже настала пора отдавать долги. Впрочем, старый герцог намеревался еще побороться, и надеялся, что сегодня он не умрет.

Ведь все, что он делал в своей жизни, он делал только для возвышения фамилии. Предки, чьи души жили в Реке Крови Посмертия, это видели и знали – ведь сто девятнадцать лет назад он убил своего старшего брата прямо на алтаре рода.

Сейчас же настало время узнать, одобряют ли предки его действия.

Осознание себя возвращалось постепенно.

Я видел и чувствовал.

Я жил. Но жил как будто неполноценно – я словно пребывал в состоянии полусна, отстраненно наблюдая за происходящим вокруг меня. Не чувствуя собственного тела, я сейчас парил как птица, наблюдая под собой картину времен начала эпох.

Я наблюдал за происходящим снизу с высоты птичьего полета, но при этом воспринимал картину вплоть до мельчайших деталей. Вплоть до мельчайших деталей и даже эмоций – я невесомо парил, наблюдал, чувствовал и видел, что бегущая рядом с людьми волчья стая находится в отчаянном положении. Худой матерый волк, много лет бывший бессменным вожаком, в недавней стычке потерял глаз, и теперь держался ближе к двигающемуся последним человеку – самому сильному в племени. Самому сильному в племени людей, которое находилось в еще более отчаянном положении, чем волчья стая – волчата, в отличие от человеческих детей, хотя бы имели острые зубы и могли умереть сражаясь.