лесника, находилось трое людей. Все в красноармейских шинелях, ушанках, с вещевыми мешками за плечами. В руках у двоих массивные ракетницы, у третьего — ППД с круглым диском.

Экспат скакнул вперед, прыгнув с места метра на три, разом очутился рядом с охранником, преодолев глубокий снег. Так, что ему позавидовал бы черной завистью олимпийский чемпион — в тех условиях, что предшествовали прыжку, повторить подобное вряд ли было под силу какому-нибудь человеку.

Диверсант превратился в соляной столб, когда лунный свет вдруг выхватил из темноты узкую морду с горящими угольками глубоко запавших глаз и страшные челюсти-жвалы. А в следующую секунду он получил страшный удар и осел мешком наземь, булькнув напоследок разорванным горлом.

Один из ракетчиков начал поворачиваться на шум, потянулся свободной рукой к поясу, но неясная, размытая тень двигалась гораздо быстрее. Хруст ломающейся кости, бессильно упавшая рука и человек мгновенно потерял сознание от болевого шока. Третий диверсант бросил ракетницу и пустился наутек, вереща что-то нечленораздельное. Пребывая в состоянии полнейшего ужаса он даже не помышлял о сопротивлении.

Но ему удалось сделать всего несколько шагов, а потом сверху на него обрушился черный силуэт, сбил с ног и коротким рывком сломал шею. Замер на пару секунд, чутко прислушался, с шумом втянул воздух, а потом протяжно и страшно зашипел. Клацнул челюстями и поднялся на ноги. Хрустнули негромко кости, что-то противно чавкнуло, заскрипело.

Слишком просто! Просто и быстро, даже не интересно! Григорий запустил процесс обратной трансформации, дождался его завершения, поднялся и разочарованно пнул ногой труп ракетчика с неестественно свернутой набок головой. Равнодушно перешагнул через него и подошел к единственному живому еще диверсанту. Тот как раз начал шевелиться, приходя в себя.

Лейтенант спокойно обыскал его, бесцеремонно ворочая с боку на бок, отбросил в сторону «наган», финский нож и две ручные гранаты.

— Не убивай! — белым цветом лица лазутчик смело мог соперничать с нетронутым снежным покрывалом. — Пощади, я все скажу!

— Да на хрен ты мне сдался со своими тайнами? — искренне удивился лейтенант. — Я что, по-твоему, должен взять тебя сейчас на закорки и тащить к доктору? Может еще цигарку тебе свернуть? Или сто грамм поднести? Во, а давай я тебя лучше к бабам доставлю? А что, тепло человеческого тела знаешь как хорошо согревает? Нет, брат, шалишь, не выйдет. Да и не знаешь ты ничего такого, из-за чего тебя можно пощадить. Такие, как ты, на базаре за пятак пучок. Шваль ты. Расходный материал. — Григорий перевернул пленника на живот, прижал коленом и деловито принялся оттягивать его голову назад, откровенно издеваясь над поверженным врагом. Будь на его месте фашист, подарил бы смерть быструю, но, судя по речи, это предатель, а таковых экспат на дух не переносил.

Диверсант замычал, забился под ним, тоскливо и безнадежно взвыл. И вдруг, откуда-то сбоку ему кто-то откликнулся. Дивин замер и медленно повернул голову. Между деревьев светилось много-много горящих огоньков и виднелись серые тени. Волки! Наверное, стаю привлекли звуки схватки и они решили проверить, кто посмел забраться в их владения.

За последнее время волков развелось видимо-невидимо. И, что характерно, они практически совсем потеряли страх перед человеком. Сбивались в большие стаи и подходили чуть ли не на порог домов, безжалостно нападали на немногочисленную домашнюю живность. Старики и бабы не могли с ними совладать и волки наглели с каждым днем, терроризируя деревни.

Красноармейцы из охраны аэродрома уже убили нескольких серых хищников, но меньше их не стало и многие бойцы откровенно побаивались ходить в ночной караул.

Лейтенанту тоже доводилось видеть бесшумно скользящие стремительные силуэты, но вот так, лицом к лицу, встречаться не доводилось. Интересно. Страха экспат не испытывал. Что ему эти звери, если внутри тебя дремлет до поры до времени свой, гораздо более сильный и матерый. Поэтому он спокойно ударил сигнальщика особым образом — так, чтобы парализовать, обездвижить, но не убить, и встал над ним в полный рост.

Здоровенный вожак сделал шаг навстречу. Пригнул лобастую голову и негромко рыкнул, предъявляя права на поляну и все, что на ней находится. Григорий усмехнулся. А потом, пережив короткий приступ дурноты от мгновенной трансформации, протяжно и страшно зашипел в ответ.

Волки шарахнулись назад, словно их окатили струей пламени. Некоторые поджали хвосты и тихонько поскуливали, отбежав подальше за деревья, другие остались на полене, пытались огрызаться, но как-то вполсилы, исключительно по инерции.

Только вожак остался на прежнем месте. Но и он явно чувствовал себя не слишком уверенно, потому что развернулся и готов был сбежать. И только природный инстинкт, что сделал его хозяином стаи, не давал пока это сделать, останавливал, подсказывал, что нельзя терять лицо перед другими волками.

Экспат шагнул вперед. Сделал шаг. Потом еще один. Вожак предостерегающе заворчал. И тогда мантис громко фыркнул. Так, словно хотел сказать: я сыт и потому настроен миролюбиво. Но если захотите бросить мне вызов, то убью всех!

Странное дело, но волк поднял голову и пристально уставился на диковинного зверя, с которым никогда прежде ему встречаться не доводилось. А потом, пересиливая себя, вдруг пошел к Григорию, повиливая хвостом, словно обычный пес. И, не доходя совсем чуть-чуть, припал к земле и открыл шею, признавая свое подчиненное положение.

То-то! Дивин коротко усмехнулся, совершенно спокойно повернулся к волку спиной и неторопливо двинулся назад, по своим следам, возвращаясь на дорогу к Тае. И лишь перед тем, как скрыться за деревьями, лениво махнул рукой: можно!

Волки молча бросились к лежащим людям. Страшно заорал последний сигнальщик, но почти мгновенно его крик оборвался. На поляне злобно рычали друг на друга звери, сражаясь за добычу.

— Гриша, это ты? — Девушка опасливо смотрела на приближающегося к ней человека.

— Ну а кто еще-то, дуреха? — засмеялся лейтенант. — Бомбежка кончилась?

— Ага. Как ракеты перестали пускать, самолеты еще немного покружили, бомбы побросали, а потом улетели. А ты догнал этих диверсантов?

— Да нет, — равнодушно произнес Григорий. — Кажется, видел кого-то вдалеке, но не догнал. Ты права оказалась, как в темноте человека разглядеть? Пошли потихоньку, замерзла небось?

Глава 3

— Значит, вы в рапорте на имя командира эскадрильи утверждаете, что когда вышли на поляну, где находились сигнальщики, они уже были мертвы. Я правильно вас понял, товарищ лейтенант? — капитан Карпухин оторвался от бумаг, поднял голову и испытующе