— А я нет. Знаешь, она ведь закончила Пемброук. Что до меня, так я еле дотянула до конца курса в школе Святого Эразма в Бруклине. Хотела бы я, чтобы и мне кто-нибудь так же помог.

— Да ладно тебе, Шарман, тебя же все устраивает!

— Это только потому, что я нимфоманка. Я знаю только еще двух девчонок, которые кончают, когда трахаются с парнем за деньги. Наверное, я суперпрофессионалка. Кстати, как ты меня нашел?

— Помнишь Джо Аллена из Бельгии?

— А, старина Джо! Он хотел сделать мне татуировку, — улыбнулась она и осмотрела ладонь в поисках крошек, которые можно было бы слизать. — Он рассказывал мне о тебе, но я ему не поверила.

— Старался, как мог.

— Это так Марсия говорит. А зачем ты приволок сюда старика?

— Хотел убедиться в том, что ему не придется лгать, когда он соберется прикончить меня.

— Ты насчет тех десяти кусков?

— Даже великие адвокаты способны выболтать все проститутке, так ведь?

— Вспомни Мату Хари, — улыбнулась она.

— Вспомни, что с ней стало.

— Вы, парни, все чокнутые, — сказала Шарман.

— Все до одного, — согласился с ней я.

— Психи.

— И я о том же.

* * *

Мы сидели в местечке, битком набитом психами, жующими яичницу с тостами, двое парней, наблюдающих, как Нью-Йорк медленно просыпается и собирается на работу. Было семь часов утра. Рваное ухо Лейланда Хантера полыхало огнем, костюм превратился в тряпку, но плечи его развернулись, спина выпрямилась, и он подшучивал и над собой, и надо мной.

— Теперь ты мертвец, Дог. Сумел доказать мне, что не врал, рассказывая о своих похождениях, — сказал он.

— Просто хотел убедить тебя в этом.

Он затолкал в рот последний тост и удовлетворенно отвалился от стола, счастливо улыбаясь во всю рожу.

— Никогда не думал, что такой старый хрыч, как я, способен на нечто подобное.

— И когда это было в последний раз?

— Так давно, что даже не вспомнить.

— Шарман считает, что ты чертовски хорош.

— Как мило с ее стороны. Ее не забудут. Да-а, разве можно забыть такую нежную, шелковую кожу без единого изъяна? А ведь я никогда не помышлял о такой возможности, вот что самое обидное. Больше ни за что не стану убиваться на работе. Кстати, как я понял, ты оплатил их услуги из своего кармана. Сколько я тебе должен?

— Все за мой счет. Всегда чувствовал за собой вину за то, что подглядывал за тобой и старой Дубро, — рассмеялся я. — Чем закончился ваш роман?

— Я ее бросил. Насколько мне известно, через год она вышла замуж за садовника. В те времена купание голышом считалось настоящей оргией.

— Значит, тебе еще есть чему поучиться, дружище.

— К сожалению, нет. Все, что можно узнать, я узнал из порнографической коллекции во время работы цензором в суде, да еще из редких, но весьма экзотических визитов дальних родственников. Теперь давай вернемся к твоему делу. Я, знаешь ли, еще не совсем отупел.

— Не хотелось бы, чтобы ты лгал мне, дружище.

— Есть вещи, в которые не стоит вдаваться подробно.

— Почему?

— Я уже говорил почему. Ты уже не тот Дог, которого они, бывало, пинали из угла в угол.

Я допил кофе и попросил счет.

— Вот повеселимся-то, когда они это поймут!

На этот раз Лейланд Хантер не стал улыбаться в ответ. Он изучающе поглядел мне прямо в глаза и серьезно кивнул.

— Я бы побоялся присутствовать при этом, — сказал он. — Как насчет советов? Не против получить парочку?

— Смотря от кого. От тебя — не против. Какие зерна мудрости ты припас для меня, старина?

Хантер вытащил ручку с золотым пером и начал лениво играть с калибровочными кольцами, превращавшими ее в логарифмическую линейку.

— Запомни, Дог, всю жизнь я был близок с кланом Барринов. Именно твой дед позаботился о том, чтобы я получил надлежащее образование, именно он основал мое дело. А все потому, что они с моим отцом были близкими друзьями, два процветающих приятеля, и моего папашу убили до того, как я появился на свет. Нравится мне это или нет, но у меня есть моральные обязательства перед этой семьей.

— Вы давным-давно заплатили по счетам, Советник, и больше ничего никому не должны. Именно твое деловое чутье спасло корпорацию Барринов во времена Великой депрессии, своими миллионами они обязаны твоей дальновидной политике во время войны, и только благодаря тебе они все еще держатся наплаву.

Его пальцы продолжали нервно крутить кольца, составляя из цифр уравнения.

— Так было при жизни твоего деда. К сожалению, проблема отцов и детей стара как мир. Стоило Камерону Баррину немного сдать, как семейка тут же подхватила бразды правления и установила новый режим... их собственного сочинения. Я же принадлежу старой гвардии, и нынче меня вежливо выслушивают, но не более того. Никто не прислушивается к моим советам, и тем более не следует моим рекомендациям.

— Тогда чего так волноваться, всемогущий Хантер? У тебя есть свое дело. В твоих руках такие конгломераты, что «Баррин индастриз» по сравнению с ними — просто игрушка. Да, не отрицаю, чертовски привлекательная игрушка, большая игрушка, но только и всего.

— Говорю же тебе, я чувствую себя обязанным.

— Ну и ладно. Но ты так и не дал мне совета. — Я сделал знак официантке, чтобы та принесла еще кофе. Лекция, по всей видимости, предстояла нешуточная.

— Помнишь тот несчастный случай с новеньким автомобилем Альфреда?

Я с хлюпаньем опустил в чашку кусочки сахара. Почему-то этот звук напомнил мне хруст ломающихся костей.

— Никакой это не несчастный случай, — сказал я. — Этот ублюдок нарочно наехал на меня. У него был «родстер», а у меня подержанный велосипед. Братец съехал с дороги, чтобы достать меня, и если бы я не спрыгнул, то сломанной ногой не отделался бы.

— Он сказал, что потерял контроль на гравии.

— Черта с два! Но тебе виднее. — Я перемешал кофе и попробовал его. Напиток оказался слишком приторным. — Смешно, но я больше разъярился из-за разбитого велосипеда, чем из-за сломанной ноги.

— А помнишь, как ты отомстил Альфреду, когда вышел из больницы?

Я невольно расхохотался. Я спер довольно мощную воздушную петарду с выставки фейерверков в городе и подсунул ее под машину любимого кузена. Она пробила сиденье милого сердцу Альфреда «родстера», и потом целый месяц из его задницы выковыривали остатки взрывчатки.

— Как тебе удалось это разнюхать?

— Очень уж я любопытный, и весьма настойчивый. Сначала догадался, а потом покопался немного, пока в конце концов не нашел свидетелей. Связать мальчишку с пропавшей пиротехникой — дело нехитрое.