В этот момент один из лебедей курлыкнул, и этот звук вывел Рене из задумчивости.

– Пойдем, я покажу тебе дом, – сказал Оливер, выпуская ее руки из своих, и начал вынимать ее чемодан из машины.

Рене оглянулась на особняк. Три с половиной этажа красного кирпича и большой полукруглый, белого дерева балкон, с которого открывается вид на пруд. Шпалеры увиты желтыми розами, наполняющими воздух сладким ароматом.

Недвижимость семьи Престон, как и все остальное ценное имущество, теперь была арестована. Наверное, после завершения всех судебных процессов и вынесения приговоров вещи, драгоценности и произведения искусства будут проданы на аукционе, а деньги – возвращены обманутым инвесторам. Этой суммы, конечно же, не хватит, но у Рене, разумеется, не было лишнего миллиарда или около того, чтобы покрыть все убытки, причиненные ее семьей.

Она даже не сохранила свое обручальное кольцо с бриллиантом в три карата, которое приставы предложили ей пока оставить у себя, но Рене была только рада отдать его, потому что ее брак был сплошной ложью и бесчестием…

Вестибюль особняка Оливера был отделан полированными панелями красного дерева. Широкая лестница вела на второй этаж. Справа на первом этаже находился кабинет с большим письменным столом, диванами, обитыми коричневой кожей, и персидским ковром.

Показав Рене свой кабинет, Оливер начал подниматься по лестнице, затем остановился, дожидаясь, когда гостья поравняется с ним.

– Ты в порядке?

В этот момент Рене пожалела о том, что приехала сюда. Да, Оливер – настоящий джентльмен и на удивление отзывчивый друг. Да, этот особняк у пруда с парой лебедей – идеальное убежище для беглянки. Но она не могла избавиться от чувства, что поставит Оливера под угрозу, оставшись тут.

Рене не сделала ничего плохого, но ее доброе имя было запачкано грязью, и все, что она делала, все, к чему прикасалась, было испоганено грехами ее семьи и ее мужа. Рене боялась причинить вред Оливеру или Хлое.

– Рене? – Оливер шагнул к ней на пару ступеней вниз и коснулся ладонью ее щеки.

Рене понимала, что должна отстраниться. Это неправильно, что Оливер заботится о ней. И тем более неправильно испытывать к нему влечение.

– Прости, – сказала она.

Он посмотрел на нее с недоумением.

– У тебя сегодня выдался нелегкий день. Давай я покажу твою спальню. Тебе нужно отдохнуть.

И хотя Рене знала, что не должна говорить этих слов, она все-таки прижалась теснее щекой к ладони Оливера и спросила:

– Ты еще будешь здесь, когда я проснусь?

Его большой палец погладил ее скулу так нежно, что Рене невольно зажмурилась. Когда в последний раз кто-то касался ее с такой заботой и лаской? Чет Уиллоуби не был способен на нежность, если проявление этого чувства не сулило ему выгоду. Но уж Оливеру точно нет никакой выгоды от пребывания здесь всеми гонимой Рене – он лишь рискует, связываясь с ней.

У нее чуть не вырвался вздох облегчения, когда Оливер убрал свою ладонь с ее щеки. Но затем он поставил чемодан на ступеньку и обнял Рене.

– Я с тобой, – сказал он, подхватив ее на руки, и понес вверх по лестнице. – Все в порядке. Я с тобой.

Рене склонила голову на плечо Оливера. «Все в порядке»? Увы, это не так. Все плохо, и, возможно, никогда ее жизнь уже не наладится. Но сейчас, пока она в объятиях Оливера, все хорошо…

Оливер уложил Рене на кровать, прямо на покрывало, и снял с нее туфли. Она тут же повернулась на бок и закрыла глаза. Оливер бросился в соседнюю спальню, стянул там покрывало с кровати, чтобы укрыть им Рене. К тому времени, когда он вернулся, она уже спала. Дыхание ее было ровным, лицо расслабленным.

Он заботливо ее укрыл. Рене вздохнула во сне, но не пошевелилась. Внезапно у него в кармане завибрировал сотовый телефон, поставленный на беззвучный режим. Оливер подумал, что звонит, наверное, Бейли, его секретарь, чтобы сообщить, что выслал запрошенные документы и материалы. Придется немного поработать, чтобы сгладить последствия отмены назначенных на сегодня деловых встреч – особенно встречи с Хербом Риттером.

Риттер был бизнес-партнером «Лоуренс индастриз» уже около тридцати лет. Своенравный и раздражительный, он зато отлично разбирался в нефтяном бизнесе, а еще был лучшим другом Милта Лоуренса с тех пор, как семья Лоуренс переехала в Техас. Оливеру приходилось не только держать под контролем отца, но еще и иметь дело с Риттером, что было сущим наказанием.

Оливер сдержал обещание, данное матери, – не позволял отцу наделать глупостей, управлял семейным бизнесом и проклятым родео вместо того, чтобы делать то, что ему нравится. Впрочем, он даже не мог сказать, чем бы предпочел заняться, будь у него возможность пожить для себя.

Телефон снова завибрировал в кармане, напоминая о неотложных делах, но Оливер все никак не мог заставить себя отойти от кровати, на которой лежала Рене.

Боже, как эта женщина прекрасна! Да, она выглядит усталой, измученной волнениями, но все равно остается красавицей. Вот бы повернуть время вспять и снова оказаться на свадьбе Клинта, завязать роман с Рене! Тогда бы ей не пришлось сейчас испытывать такое горе.

Оливер осторожно откинул прядь волос со лба Рене, и тут мобильник опять напомнил о себе. Проклятье! Пора идти. Оливер наклонился, нежно поцеловал Рене в щеку и лишь потом заставил себя выйти из комнаты.

Усевшись за письменный стол в своем кабинете, он снял галстук, взял бутылку пива и включил компьютер. В ящике электронной почты дожидались прочтения восемнадцать писем.

Жестокая правда заключалась в том, что у Оливера не было времени заботиться о Рене Престон-Уиллоуби. Он управлял крупной нефтяной компанией, за которую боролся с отцом, и в результате получил ее. Он планировал осваивать новые направления, инвестируя в солнечную, ветровую и гидроэнергетику. К тому же сезон проклятого родео только что начался. Бизнес сейчас требовал его полного внимания.

«Ты еще будешь здесь, когда я проснусь?» – эта искренняя просьба была единственной причиной, по которой он сидел сейчас в своем кабинете на ранчо, а не направлялся обратно в офис в центре Далласа.

«Я побуду здесь лишь до момента, пока Рене не освоится в доме, – рассуждал Оливер. – Она ведь еще не видела кухню».

Он решил, что оставит Рене не раньше, чем убедится, что с ней все будет в порядке.

За два последующих часа Оливер уже гораздо тщательнее разобрался в ситуации, сложившейся вокруг «престонской пирамиды», изучив высланные секретарем материалы.

Компанию «Престон инвестмент стрэтеджиз» обвинили в том, что она мошенническим образом присвоила средства инвесторов на сумму более сорока пяти миллиардов долларов за двадцать лет. Глава компании, Дарин Престон, отец Рене, уже два месяца сидел в тюрьме, не имея возможности выйти под залог, потому что его жена сбежала с оставшимися деньгами. Клинтон Престон также находился за решеткой, и ему власти предлагали сделку: смягчить приговор, если Клинт даст показания на отца. Чет Уиллоуби, зять Престона, совершил самоубийство четыре с половиной месяца назад. Связь между этим самоубийством и финансовой пирамидой стала ясна только после ареста Клинта и Дарина Престонов, а также большинства сотрудников «Престон инвестмент стрэтеджиз».