дышать. В глубинах его черноты бродят отдалённые молнии, как в непроглядной ядовитой атмосфере Пайта, и для меня наступает очень тревожный момент. Кажется, я впервые ощущаю порыв до него дотронуться — как бы похлопать по плечу. Но это физически неосуществимо. Будь у меня нервная система, меня бы затрясло. А так остаётся лишь ждать и щёлкать снимки. Вероятно, последние. Мне будет не хватать Сферы! Надеюсь, по эту сторону что-нибудь про неё знают. Не исключено, что здесь её и сконструировали. Вот бы понять, кого они так боялись?

В то время, как я ломаю голову над устройством вселенной, мой спутник занимается приборами и сканирует панораму для свежих карт. Отвечает он только через полдня:

— Думаю, что от меня даже воспоминания не останется.

Что я спрашивал? А!

— Ты говорил, что цель важнее, — подсказываю я на правах памяти. — По крайней мере, полетаешь. Ты же пилот!

Вместо ответа он гасит коммуникационный экран. А вот это уже… У меня просто слов нет! Я зажигаю экран обратно, аккуратно выписываю все слова, которых у меня нет, и с чувством выполненного долга снова отключаюсь. Он может вообще больше ко мне не обращаться! Достал.

В праведном негодовании я почти упускаю момент, когда Пилот отращивает одно единственное щупальце, чтобы обвить его вокруг крюка дальнего старта. Нет! Да… Чёрт, я не знаю. И никто не знает.

Ждите, скоро будем.

С дружеским приветом от братьев по разуму. Ваш… Но тут Иги дёргает на себя рычаг, и мы совершаем последний рывок.