более и более передавали власть в руки серых кардиналов.

Бывает, государственные министры полностью отстраняются от всех своих коллег, отказываются принимать их точку зрения, пресекают и открыто противостоят их усилиям. Однако их не освобождают от должности. Вместо того, чтобы проявить неудовольствие, двор осыпает их ласками и наградами, ибо они делают именно то, чего от них ожидают; то, чего ожидают от всех государственных служащих. Тем самым они помогают сохранить видимость работы администрации и в то же время поддерживают ее максимально слабой и разобщенной.

Однако не стоит ошибаться или считать, будто такие люди могут что-то сделать, если перейдут в оппозицию ко двору. Убедив администрацию в том, что она не имеет значения, они в том же самом убеждают и себя самих. Им никогда не удавалось настоять на своем. И они, и все остальные должны быть довольны тем, что ни должности, ни авторитет, ни собственность, ни способности, красноречие, ум, навыки или политические союзы не имеют никакого значения, зато чистого влияния двора, лишенного всякой поддержки и управы, более чем достаточно для воплощения всех его целей.

Заговорщики редко уничтожали враждебные им связи собственными руками. Они находили авторитетного в партии человека. Старались ввести его в заблуждение своими уловками, подталкивая его сначала к недоверию своим друзьям, а затем к разрыву с ними. Среди его друзей они точно так же поселяли подобную подозрительность к нему самому. Так что в создавшейся атмосфере страха и сомнения он смог стать инструментом внедрения желаемых ими перемен. После чего они неизменно избавлялись и от него, помещая на его место того, кому он доверял больше всего и кто теперь вел за собой большую часть его прежних сторонников.

Так, будучи отторгнутым от прошлых своих связей, он вскоре вынужден был совершить ужасный акт чудовищной личной враждебности к бывшим соратникам (например, лишить своего друга его родового имения), с помощью чего заговорщики хотели лишить стороны возможности объединиться. По правде говоря, они оказались столь изобретательны, что люди куда сильнее возненавидели не их – кукловодов, а их послушные инструменты.

Усиливая своих друзей, они применяли тот же метод, что и при устранении врагов: используя тех, кто не был членом заговора. С целью повысить в должности или увеличить доход своих друзей они обычно действовали так, чтобы соответствующая рекомендация исходила от марионеточного министерства; однако подобные рекомендации могли быть приняты за проявление доверия со стороны министров и тем самым служить их усилению. Дабы избежать такого поворота событий, продвигаемые данным образом персоны повсюду должны были постоянно твердить, что они ничем не обязаны действующей администрации, что они получили желаемое иными методами и что они совершенно свободны и независимы.

Когда клика заговорщиков хотела нажиться или отомстить, они выбирали для этого дела таких людей, чьим привычкам, друзьям, принципам и заявлениям подобные дела были открыто противны. Тем самым одновременно делая своих подчиненных более отвратительными и потому более зависимыми, а заодно не давая людям возможности довериться любым частным связям или политическим принципам.

Если иногда создается впечатление, что администрация в результате своей небрежности или страха оказаться неугодной – задеть общественное мнение – остается безнаказанной, заговорщики немедленно создают нечто, что бы поднимало волну возмущения против министров, обвиняя их в бесстыдном пренебрежении государственным достоинством. Еще они принуждают министерства активно раздавать награды и почести людям, которые их же и опозорили, и, клевеща на них за то, что законы проспали развращение масс, они (в качестве возмещения предыдущей министерской медлительности) принуждают министров к какой-нибудь жестокости, которая делает их совершенно невыносимыми для народа. Те, кто помнят бунты, сопровождавшие выборы в Мидлсексе, начало работы нынешнего парламента и произошедшее на полях Святого Георга, сразу поймут, о чем я тут говорю.

Если заговорщики смогут достичь всех намеченных целей, то они едва ли вообще когда-либо захотят претендовать на высокие и ответственные государственные должности. Ибо их и так не без искусства и логики раздают через второстепенные, но при этом хорошо работающие департаменты и через имения всех ветвей королевской семьи: так, чтобы, с одной стороны, занять все подходы на пути к трону, а с другой – в соответствии с собственными интересами обойти или саботировать любою контрмеру правительства. Ведь с тем доверием и той поддержкой, которыми, как известно, обладают эти люди, хоть и, по большей части, находясь на местах, которые иначе как номинальными назвать нельзя, они держат в руках все влияние на высшие посты. И они открыто, почти не скрываясь, демонстрируя свое превосходство, диктуют, что делать. Когда же они (как это часто бывает) расходятся во взглядах со своими номинальными руководителями, то интуитивно получают поддержку подотчетной им части сената. Это, конечно, если их руководители, понимая сложившееся положение, сами со временем не отступят от ранее обозначенных ими позиций. А так чаще всего и происходит. Кто этого не видел – тот не поймет, сколько удовольствия получают заговорщики, делая своих формальных начальников абсолютно презренными и смешными. А те, лишь потеряв свое достоинство, получают максимальный шанс на поддержку.

Члены дворовой клики никогда не попадут на шаткие высокие посты не только благодаря обретённому ими контролю, но и благодаря абсолютной защите, которая присутствует в случае менее публичных, но зато куда более выгодных должностей. Все занимаемые ими позиции, выражусь языком закона, бессрочны, а на самом деле – пожизненны. Пока лучших и самых уважаемых людей в королевстве гоняют туда-сюда, словно теннисные мячики, и они остаются заложниками слепого и высокомерного каприза, ни один министр даже косого взгляда не кинет на своих подчиненных. А если и попытается с ними что-то сделать, то немедленно бежит в убежище и просит оттуда для себя нерушимых гарантий. Никакая общественная поддержка не позволит ему снять своих подчиненных. И даже если самый могущественный министр попытается взяться хотя бы за одного из них, то это, несомненно, будет началом его собственного конца.

Сознавая свою независимость, они ведут себя высокомерно по отношению к министрам. Словно янычары, они извлекли определенную степень свободы из собственного служения. Они могут делать, что захотят. При условии, что будут верны основному принципу установившихся отношений. Потому-то все так и плохо, ибо люди должны стремиться к власти, которая может одарить и примирить их с самыми привлекательными и, на вид, самыми противоречивыми удовольствиями: дать им одновременно наслаждаться окрыленным удовольствием свободы, огромными заработками и солидными выгодами службы.

Вот вам небрежный набросок способа правления, законов и политики этой новой клики двора. Сами себя они называют «людьми короля» или «друзьями короля», тем самым преступно лишая остальных самых верных и любящих подданных Его Величества права именоваться таковыми. Вся эта система, включающая в себя марионеточную и теневую администрации, на техническом языке двора обычно называется «двойным кабинетом» – будь то по-французски или по-английски.

Является ли все вышеописанное миражом, созданным воспаленным мозгом, изобретением зловредной души или же реальной фракцией, следует судить по последним восьми годам. Но я уверен, что нет ни одного политика, имеющего или не имеющего государственной должности, который в то или иное время не был бы свидетелем описанных мною событий. В частности, не было людей более твердых в своих утверждениях, более шумно и нагло заявляющих о своих жалобах, чем те, что составляют марионеточную часть нынешней администрации. Именно тогда фракция двора достигла такой силы и смелости в ее использовании, которые, возможно, в конце концов и станут залогами ее гибели.

Правда, около четырех лет назад, во время правления маркиза Рокингемского, была предпринята попытка управлять страной без их согласия. Но то было мимолетное облако, закрывшее их лишь на мгновение, да и практически сразу после его завершения их созвездие заблистало с большей силой и большим влиянием. В то время попытались (хотя и не задумываясь о проскрипциях) развалить их