Я свернул трубочкой документ о передаче казино в мои владения и спокойно поднялся со своего места.

— Было приятно иметь с вами дело, — улыбаясь, проговорил и наигранно-расстроенно глянул на молодую жену Дорогова. Красоточка, поиграем дальше?

На парня было жалко смотреть: бледный до серости, сжавшийся, словно щенок на морозе, он поднял на меня блестящие от слёз глаза и прошептал:

— Позволь отыграться…

— Что? — я сделал вид, что удивился. — Ещё не понял, что уже всё потерял? Тебе нечего поставить на кон, Виктор.

И потряс перед его носом свёрнутым в трубочку договором. Перевёл взгляд на сжавшуюся в углу девушку и широко улыбнулся:

— Зато ты в глазах своей жены выглядишь благородным принцем. — И добавил едко: — Нищим, но благородным принцем. Теперь посмотрим, надолго ли эта грудастая милочка останется с тобой. — Наклонился и прошептал: — Хотя, честно признаюсь, мне интереснее, что скажет твой папочка.

Девушка отделилась от стены и, словно тень, медленно подплыла к Дорогову. Обняла парня и, бросив на меня колкий взгляд исподлобья, проговорила:

— Витя, пошли в номер.

— Я не могу, — жалко проблеял парень и судорожно всхлипнул. — Отец меня убьёт.

— Ну, что ты такое говоришь? — погладила его девка по голове. — Он же твой отец.

— О, — протянул я, откровенно любуясь налитыми полушариями, что выглядывали из-под белоснежной ткани платья, — как мило вы смотритесь вместе. Идеальная пара! Господин Дорогов, если на вашу свадьбу приедет ваш отец, передайте ему от меня привет.

Буратинка глухо застонал и, вцепившись себе в волосы, закачался на стуле.

— Витенька, — плаксиво проговорила девка и, снова глянув на меня, добавила: — Давай же уйдём. Милый, вставай.

Я ухмыльнулся: ишь, как поглядывает! Сожалеет, что Витёк проиграл казино, а не её? Так это ещё не конец, девочка. Ты, видимо, не знакома с Дороговым Старшим, иначе поняла бы, что сейчас творится в голове этого сопляка.

— Мне нужно вернуть казино! — отпихнув её, выкрикнул парень.

Он упал передо мной на колени и умоляюще прошептал:

— Дай мне шанс!

Фу! Какой же мерзкий трус.

Рот его некрасиво распахнулся, глаза покраснели от слёз, — какая приятная картина унижения! Я помедлил, чтобы дожать, а потом медленно наклонился к самому уху парня:

— Какой шанс? У тебя ничего нет.

Витя зарычал, а потом проорал, как свихнувшийся:

— Её! Ты же хотел её? Забирай.

— Витя, — пролепетала девка. — Что же ты делаешь?

Дорогов, едва глянув на неё, вцепился в мои брюки и быстро проговорил:

— Но только на месяц, не больше. Она за казино. Согласен?

— Вот как? — я довольно рассмеялся и, посмотрев на дрожащую девушку, с издёвкой проговорил: — Сначала пусть докажет, что стоит этих денег.

Моё сердце ухнуло в желудок. Громила поставил меня на колени и, крепко стянув мои волосы, подтащил к монстру с льдистыми безумными глазами. Было больно, но эта боль ничто по сравнению с диким ужасом, что накрыл меня, будто бездонная тьма. В голове не укладывалось, как возможно — проиграть живого человека. Я до последнего надеялась, что это лишь жестокая шутка, что этот баловень судьбы поглумится над нами и отпустит, но надежды таяли, как и счастье от надетого кольца на палец, подвенечного платья и надежд на тихую семейную жизнь.

Максимилиан, как он представился, коротко глянул на похожего на быка парня. Бандит удерживал захватом шею моего мужа и, ухмыльнувшись, кивнул хозяину в ответ. Мышцы его руки напряглись, а лицо Вити резко налилось краской, и он беспомощно завозил ногами по полу. Задохнётся!

— Не надо! — умоляюще вскрикнула я, глядя снизу вверх на победителя. Один его вид леденил внутренности и заставлял сердце колотится в груди быстрее. Высокий, крепкий и безумно красивый. Урод. — Не делайте Вите больно!

Но мужчина лишь дерзко приподнял густую бровь и взглядом указал на свои брюки. Я понимала, к чему он клонит, разумеется, но всё во мне переворачивалось даже от одной мысли, что придётся это сделать. Незнакомцу, при чужих людях, при собственном муже, с которым мы только что расписались. Сдерживая нервную дрожь, я с трудом выдавила:

— Я не могу. Не умею…

— Вот и научишься, — усмехнулся монстр и сверкнул белыми зубами. В другое время я могла бы сказать, что его улыбка милая, американская, но сейчас готова была плюнуть в наглую рожу за нахальство и подавляющую власть.

Я встретилась взглядом с Витей: его глаза казались потухшими. Громила, повинуясь кивку возвышающегося надо мной урода, чуть сильнее сжал захват, отчего муж захрипел. Всё это казалось безумием. Зачем этому Честертену, или как там его, наше унижение? Хочет секса? Насколько я поняла, он очень богат. Стоит ему свистнуть, как сбегутся все самые красивые путаны этого невероятного города. А их тут, как я успела заменить, тысячи. И все, как одна, ухоженные, яркие, красивые. На любой вкус и кошелёк.

Но этот человек рискнул миллиардами, чтобы потребовать минет у такой обычной девушки, как я? Именно так развлекаются пресыщенные вседозволенностью богачи? Щекочут нервы и ставят на кон состояние?

Пока изверг что-то еще говорил, угрожал, уговаривал, а я не слышала и не разбирала половины слов, потому что пыталась свыкнуться с мыслью, что иду на это ради спасения, ради Вити. Ради Вити? Смешно, аж плакать хочется.

Когда губ коснулось что-то горячее, я неловко отодвинулась и жестко сказала:

— Я поняла.

И скривилась от отвращения. Всегда думала, что минет — это очень личное, доверительное, а сейчас… Мое представление о жизни и любви рушилось, как карточный домик. Да и не умею я его делать, никогда не приходилось, а монстр смотрит на меня, как на опытную шлюху. Может, когда поймёт, что я полный ноль в любовных утехах, то оставит нас в покое?

— Отпустите мои волосы, пожалуйста, — сказала сухо, и американец ослабил хватку, а потом и вовсе убрал руку. В его волосах, черных, как смоль, запутались золотые бусинки света. Порочно красив ублюдок. Ненавижу таких смазливых, с ними вечно одни проблемы.

Я потянулась к нему и, освободив огромный напряжённый член из ткани белья, невольно вздрогнула. Огромный. Налитый. Не хочу, не буду к нему прикасаться. Это невыносимо мерзко.

— А вдруг случайно укушу? — попыталась я оттянуть время и придумать хоть что-то, чтобы улизнуть от неизбежного. — Говорю же, что не умею. Вдруг у меня челюсти сведёт?

У мужчины уголок рта дёрнулся в усмешке, а серые глаза сверкнули бешенством. Я даже на миг решила, что он меня ударит. Но Максимилиан лишь прошипел:

— Тогда твоему Витьке не поможет даже операция по выравниванию челюсти, — он схватил меня за волосы и ткнулся членом в губы. — Бери в рот, сука!