— Хм-м, небольшую любезность! — тихо пробормотал себе под нос Айон.

— Так вы скоро будете готовы, милорд?

— Будь спокоен, паренек. Если тебе приказа но сопроводить нас, то долго ждать не придется.

Аллора взглянула на отца и быстро направилась, в свою комнату. Торопливо покопавшись в дорожном сундуке, она отыскала вуаль, подходившую к ее наряду — золотисто-янтарной льняной тунике с длинными рукавами с разрезами, надетой на тонкую рубашку, красиво вышитую стеклярусом. Тончайшая вуаль удерживалась на голове с помощью обруча из золотой и серебряной полосок, и не скрывала блеска волос. Аллора вдруг почувствовала решимость показать этим норманнам, что лаэрды пограничных земель вовсе не варвары, какими их нередко считают.

Она возвратилась в гостиную и выжидательно взглянула на отца.

— Хорошо я выгляжу, папа?

Он ответил не сразу.

— Надо было оставить тебя дома, Аллора!

Она огорчилась и, нахмурив лоб, спросила:

— Тебе что-нибудь не нравится?

— Наоборот, все прекрасно. Именно это меня и страшит, — тихо ответил он, протягивая ей руку. — Идем, дочь. Сейчас нам предстоит посетить львиное логово, понимаешь?

Аллора ободряюще улыбнулась. Взяв отца под руку, она решительно произнесла:

— Мы добьемся всего, чего хотим! Не забывай, отец, что ты обладаешь большой властью. Ты нужен Вильгельму!

Он неуверенно хмыкнул в ответ. А ей хотелось услышать что-нибудь обнадеживающее.

На улице они сели в экипаж, который король прислал за ними, — закрытую карету с красиво обитыми мягкими сиденьями и бархатными занавесками.

Аллора снова как завороженная с восхищением разглядывала все, что встречалось на пути, познавая новый для нее мир. Дома все самое интересное происходило в отцовском замке, куда любили приезжать талантливые люди, ученые из разных стран. Монахи, разместившись на верхнем этаже замка, трудились над уникальным изданием Евангелия. В дом отца приезжали также музыканты-лютнисты, танцоры, фокусники. Бывали даже греческие ученые, познакомившие ее с шедеврами древней драматургии. Аллора вспомнила, как, услышав рассказ о смерти благородного и мудрого Сократа, обвиненного в государственной измене и отравленного, она расстроилась до слез.

Греческого философа обвинили в том же, в чем сейчас обвиняют Роберта.

Она постаралась прогнать грустные мысли, убеждая себя, что ни с дядюшкой, ни с отцом, ни с ней самой ничего плохого не произойдет. Если бы ублюдок хотел убить Роберта, он давно бы это сделал.

Но отец прав — Вильгельм хитер, ему не смерть их нужна. Но в таком случае…

Миновав ворота, они приблизились к Белой башне. Там было оживленно и многолюдно, как на городских улицах, множество воинов в доспехах, много лошадей и собак. То здесь, то там раздавались взрывы женского смеха, и Аллора покраснела, почувствовав на себе взгляд отца.

Она не была наивной, как, возможно, он себе представлял, и, много чего наслушавшись от своих замужних родственниц, хорошо понимала, что женщины, чей хриплый смех звучал в наступающих сумерках, были проститутками. «Где армия, — назидательно сказала ей как-то одна из кузин, там наверняка есть и женщины!»

Кузина Элизабет брезгливо поведала ей, что брак это то, что приходится терпеть. А кузина Бриджит, подмигнув, добавила, что терпеть можно по-разному. И частенько смеялась со своим женихом Кинаном именно таким смехом, какой сейчас доносился до Аллоры.

Конечно, Аллоре и раньше приходилось видеть маркитанток, неопрятных шлюх, которые часто шли за воинами с Северо-Шотландского нагорья. Здешние женщины были рангом выше. Хорошо одетые, надушенные, они вызывали у нее такое же любопытство, как и все остальное в этом удивительном городе Лондоне.

— Ну, вот мы и прибыли! — воскликнул ее отец, раздвигая пошире занавески на окошках. Экипаж остановился, и возница, торопливо обогнув его, поставил возле задней дверцы скамеечку, чтобы им было удобнее спуститься вниз. Они сразу же смешались с толпой людей, приглашенных на ужин с королем.

Опасения, что их с каким-то умыслом одних зазвали на вечер, сразу же отпали — в мерцающую в сумерках башню прибыло не менее пятидесяти гостей, и все они сейчас поднялись по лестнице в верхний зал. Здесь тоже было очень шумно от множества людей. По залу бродили огромные собаки, суетливо проносились одетые в ливреи королевских цветов слуги, нагруженные подносами с фруктами и сладостями. Миловидные молоденькие служанки предлагали гостям вина и меды.

— Айон! — вдруг послышался знакомый голос. — Айон! Брат!

Дядюшка Роберт! С первого взгляда на него можно было сказать, что это человек действия, в отличие от старшего брата Айона, обычно обдумывающего фразу и не позволяющего гордости или гневу заставить себя поступать слишком поспешно или опрометчиво.

Братья крепко обнялись. Роберт, немного ниже ростом, но шире в плечах, улыбающийся, отпрянув от Айона, сгреб в медвежьи объятия Аллору. Поцеловав ее в макушку, он чуть отстранился, разглядывая ее.

— Не так уж много времени прошло с тех пор, как я видел тебя в последний раз, девочка. А ты уже успела стать настоящей леди. Наверное, юный дуралей Дэвид ждет не дождется твоего возвращения!

Аллора слегка покраснела — Дэвид Эдинбургский уже давно намеревался просить ее руки. Она была уверена, что отец благословил бы их союз, и сами они на редкость хорошо ладили друг с другом. Однако арест Роберта и возможная угроза его жизни заставили отложить на время все дела.

— Ему нечего тревожиться за меня, — поспешила возразить она, беря дядюшку под руку, — у меня верное сердце. Это за тебя, старый дуралей, мы все безумно боимся.

Роберт громко расхохотался, потом, понизив голос, сказал:

— А мы все-таки натянули нос этому нечесаному ублюдочному королю, а? Он завладел Англией, но только не землей свободных скоттов!

Пора было призвать его к осторожности — не время нарываться на ссору. Нахмурив брови, Айон предупредил:

— Все это так, Роберт, но дело принимает весьма серьезный оборот. Вильгельма многие называли за его спиной ублюдком. Однако никто не осмеливался сказать это в его присутствии.

— Меня здесь не охраняют, — быстро пояснил Роберт. По крайней мере, в этом большом зале, где собралась целая толпа приспешников короля. Он довольно хорошо относится к своему племяннику, и я пользуюсь определенной свободой. Так что не стоит слишком тревожиться, Айон. Ублюдку что-то нужно — к счастью, не моя жизнь, — и мы скоро узнаем, что именно.

В камине неожиданно треснуло полено и высоко взметнулось пламя. Тявкнув, отскочила от упавшего горящего уголька собака. В этот момент в зале смолкли голоса и все взгляды обратились на входившего в дверь человека.

Аллора тоже посмотрела на него — широким уверенным шагом он направлялся к главному столу.

Походка самонадеянного человека, но чему удивляться?