Ева ахнула.

— Настоящими?

— Стас говорит, то были резиновые куклы. Но эффект производят жуткий. Завсегдатаи знают, что младенцы резиновые, а вот новички пугаются. Когда вновь прибывшие отрывают взгляд от кувшинов, они видят группу «последователей культа», облаченных в бесформенные темные балахоны. Они окружают человека с выкрашенным золотистой краской лицом, который звонит в свисающий с потолка колокол и выкрикивает какие-то заклинания.

— Ничего себе! — зрачки Евы расширились, щеки горели. — А вход платный?

— Даже не думай, — отрезал сыщик. — Не хватало еще тебя потом разыскивать!

— Разве кто-то уже пропал?

— Давай по порядку. Зрелище, которое должно было заворожить наивных провинциалок, отчего-то повлияло на них неожиданным образом — девушки нервно захихикали, чем взбесили Главного.

— Кого-кого?

— Стас объяснил, что мужика с накрашенным лицом в «Молохе» величают Главным. Там вообще не принято пользоваться обычными именами. Главный играет роль то ли жреца, то ли вызывающего духов, а остальные — внимающие.

— И те, в балахонах?

— Все. Иерархия существует, но она завуалирована. Кстати, вход действительно платный, и «добровольный взнос» составляет двадцать долларов с каждого.

— Терпимо.

— Более-менее, — согласился Смирнов. — Так вот! Хихиканье новеньких не понравилось Главному, он решил припугнуть непочтительную публику и проделал следующий фокус: незаметно достал откуда-то ветку с мелкими белыми розами, дунул на нее, забормотал что-то неразборчивое и предложил девушкам убедиться, что розы настоящие. То есть… понюхать!

— Довольно эффектно! — воскликнула Ева. — Они понюхали?

— Разумеется. С тем же недоверчивым смешком. Чем, видимо, окончательно прогневили Главного! Он смерил их испепеляющим взглядом и заявил о предсказанном часе, — дескать, одна из девушек, явившихся сегодня последними, должна утолить жажду Молоха. Аромат белых роз, который она вдохнула, несет несмываемое проклятие. Все повернулись в сторону Стаса и его спутниц. «Кто из них?» — провыли одетые в балахоны внимающие. Главный помедлил и… указал на Марину.

— Я бы умерла со страху.

— Девушки опешили, испугались и бросились прочь… Стас за ними. Их никто не задерживал, дверь оказалась открытой, и троица благополучно выбралась на улицу. Только тогда они сообразили, что верхняя одежда осталась в гардеробной. Темно, морозно, снежок порошит… но никто, в том числе и Киселев, не пожелал вернуться, чтобы забрать пальто и куртки. Молодой человек выскочил на дорогу, поймал такси… и все.

— Как это — «все»? — возмутилась Ева.

— Стас отвез девушек, потом добрался до своей квартиры, напился водки и уснул мертвецким сном. Утром вчерашний испуг показался диковинным приключением. Чувствуя свою вину, Киселев возместил Марине и Веронике материальный ущерб от потери верхней одежды. Дамы купили себе обновки и со смехом обсуждали забавное происшествие.

— Смеялись они недолго, надо полагать, — мрачно произнесла Ева. — Я угадала?

— Ты всегда на высоте, дорогая. Пожалуйста, отрежь мне еще пирога, вкусно неимоверно. И чайку налей, если можно.

Ева беспрекословно выполнила просьбу, ожидая продолжения. Смирнов же занялся едой, отдавая должное и пирогу с сочной мясной начинкой, и грибам в сметане. Зловещие и загадочные криминальные подробности вызывали у него зверский аппетит.

— Водки хочешь? — предложил он, наливая себе холодной «Перцовки». — С мороза хорошо.

Ева скривилась, сделав отрицательный жест:

— Я же не выходила на улицу. Так что дальше было с теми девушками?

— Пока только с одной… с Мариной, — не переставая жевать, ответил сыщик. — Она ушла из дома и не вернулась. Уже десять дней прошло.

— Сколько? — ахнула Ева. — В розыск подали?

— Кому подавать-то? Девчонки детдомовские, в Москве у них никого, кроме этого Стаса. Вероника ни на что не решается, у нее нервный срыв: даже с работы уволилась, боится собственной тени. А Киселев и подавно не заинтересован в огласке. Сейчас заяви в полицию, придется рассказывать про тот злополучный поход в «Молох», странные наклонности… и прочее. На работе узнают — уволят. Прощай, доходное место, зарплата, карьера! Кому такое понравится? Сначала они с Вероникой ждали, что Марина вернется или хотя бы сообщит о себе: мало ли, как обстоятельства иногда складываются. Встретила мужчину своей мечты, загуляла, ногу подвернула, в обморок упала, как тогда, во время знакомства со Стасом… Увы, никаких вестей от пропавшей не было. Мобильный, как на грех, она забыла дома. Потом Киселев пытался ее искать — звонил в больницы, морги, как водится, — ничего. Стас отправился к друиду — в миру Платону Елкину — с вопросом, может ли исчезновение Марины быть связано с проклятием Молоха. Тот напугал молодого человека до полусмерти — дескать, вам не Марину разыскивать надо, а о себе позаботиться. Не ровен час, последуете за означенной жертвой, прямо в пасть кровожадного божества. Бред, конечно, но Киселеву уже стало не до смеха.

— И он рискнул обратиться к частному детективу?

— А какой у него еще есть выход? — усмехнулся Всеслав.

— Ты считаешь, друид не прав?

— Ева, не думаешь ли ты, что возымело действие проклятие Молоха? Оставь свои фантазии! — взмолился сыщик. — Таких экзотических тусовок в Москве пруд пруди. Если бы с ними были связаны исчезновения людей, это стало бы достоянием общественности. Журналисты бы уши всем прожужжали! Скорее всего, имеет место обычное совпадение. После того еще не значит вследствие того, ты же прекрасно знаешь!

Но мысли Евы потекли в определенном направлении, и Смирнов был не в силах изменить его.

— Друид напраслину на «Молох» возводить не станет, — заявила она.

— Платон Елкин — нечто вроде зазывалы, который заманивает в «Молох» клиентов: в его интересах придумывать небылицы, создавать вокруг общества ореол священного ужаса! Что он успешно делает. Даже ты попалась, — убеждал Всеслав. — Вот увидишь, исчезновение Марины подстроено.

— Специально, чтобы напугать какого-то Киселева и приезжих девчонок? — возразила Ева. — Скажи еще, что ей дали денег и попросили уехать куда подальше.

— Кстати, здравая мысль! Ты умница, дорогая. В последнее время нам «везет» на пропавших женщин, — задумчиво произнес сыщик. — Что бы это значило?

— Женщин беречь надо, вот что.

— Смотря какую сумму предложили Марине в обмен на ее отъезд из Москвы, — подхватил он в шутку высказанную Евой идею. — Вряд ли удастся найти даму, которая не согласилась бы исчезнуть на подобных условиях.

— Почему же ты решил работать на Киселева, если все так просто? — Ева выдала несокрушимый аргумент и победоносно уставилась на Смирнова.